И в этот вертеп полетела эта чертова журналистка, которую ему поручили охранять — им поручили, но ему — отдельно. Еще когда он знакомился с ее личным делом, понял — быть беде. Отчаянная хулиганка…
Несмотря на опасность, граф снова подключил телефон, попытался набрать номер. Бесполезно… видимо, самолет еще не приземлился. В самолетах — связи нет кроме первого класса…
— Дайте фотографию…
У графа фотографии объекта не было, в то время, как у бойцов САС — она была у каждого. Три разные фотографии, на которых была одна и та же женщина, все три сделаны с использованием Фотошопа, чтобы их официальный вид не привлек внимание. Это были те самые фотографии, которые дама обычно дарит воздыхателю в знак того, что его попытки могут иметь успех. На одной — журналистка была изображена сидящей по-турецки на подстриженной, чисто британской зеленой лужайке, на другой — она выходила и машины, небольшого Мини в центре Лондона, на третьей — она каталась на карусели и заразительно смеялась…
— Не стойте тут, как стадо свиней! Купите местные СИМки, сувениры, пожрать. Наймите машину. Здесь, через полчаса…
Графу Сноудону досталась фотография с зеленой лужайкой, с которой он и подбежал к таможеннику, самому дальнему.
— Скузи, синьор… — взволнованным голосом сказал он.
— Си? — таможенник хоть и чертовски устал, "выгрузив" межконтинентальный двухпалубник, но все же оставался вежливым.
— Ми споза, синьор, ми споза! — граф довольно талантливо играл встревоженного возлюбленного, — ха лашиато!
— Че коза, синьор? — не понял таможенник.
— Моя невеста… повторил граф, — она улетела, понимаете! У нас скоро свадьба, и она улетела и ни о чем меня не предупредила! Посмотрите!
Граф сунул в лицо таможеннику фотографию, тот чуть отстранился.
— Извините, синьор, не припоминаю…
— Она точно прошла здесь понимаете! Мы поругались… о Боже, я знаю, что я виноват, но так же нельзя! Понимаете…
— Я все понимаю, синьор. Сейчас подойдет начальник смены, он вам поможет…
Появившемуся начальнику — граф изложил немного более развернутый вариант той же самой версии. У него была невеста, англичанка, но она хотела приехать к нему сюда, чтобы они поженились. Они встретились, когда он учился в Оксфорде (это объясняло возможный акцент, а кроме того, граф и в самом деле учился какое-то время в Оксфорде), и полюбили друг друга. И ее родители были против брака и ее, но они все равно любят друг друга и будут любить. Он немного опоздал, и она позвонила ему и сказала, что собирается куда-то улететь, причем не сказала куда. А он — чтобы отправлялся к черту. Он не может это пережить, ее нет, и он готов покончить с собой прямо в аэропорту. Граф так и сказал — суицидио. А дежурной таможенной смене — суицид в их смену был совсем не нужен…
Итальянцы были людьми сентиментальными, падкими на всякие истории типа "Ромео и Джульетта", к этой истории даже самый заскорузлый таможенник не мог не отнестись с сочувствием…
— Успокойтесь, синьор. Может быть, стоит ей позвонить и попробовать поговорить?
— Я звонил! Она сбрасывает, видите!
Таможенник посмотрел на телефон, и в самом деле увидел сброшенные звонки.
— Синьор, я ни о чем вас не прошу! Можно узнать, когда она улетела и каким рейсом? Я пролечу за ней следом, понимаете!
— Но синьор, для этого нужна виза… — опешил таможенник.
— Мне наплевать на визу! Я ее получу, заплачу сколько надо! Только бы узнать, куда она полетела, может быть, мне удастся уговорить ее, понимаете, синьор. Мне только нужно поговорить с ней, я знаю, что она по-прежнему меня любит!
Таможенник сдался.
— Хорошо. Следуйте за мной, синьор…
— О, спасибо…
Граф Сноудон прошел таможню без досмотра, по служебному удостоверению начальника таможенной смены, через зеленый, дипломатический коридор. Начальник смены направился сразу к стойкам главной компании, использующей аэродром как хаб — Алиталии. Во всех нормальных аэропортах мира стойки продаж находились в "общей зоне" — но во Фьюмиччино они были и в послетаможенной зоне, чтобы пассажиры транзитных рейсов могли купить билет, не проходя таможню.
Им почти сразу повезло…
— Да, синьор, я помню эту женщину… — ответил молодой продавец билетов, посмотрев на фотографию, — это она.
— Куда она вылетела? Каким рейсом? — спросил начальник таможенной смены?
— Алиталия, на Каир. Купила билет первого класса, очень нервничала.
Начальник смены повернулся к графу, изображавшему отчаяние.
— Каир? — прошептал он, — во имя Господа, что ей делать в Каире…
Начальник таможенной смены пристально посмотрел на продавца билетов — граф незаметно вовлек его в игру, и теперь спрашивал уже не подозрительный, нервный парень — а представитель властей.
— Она следила за мужем, синьор… — ответил продавец билетов.
— За мужем? — вскричал граф, — каким еще мужем?! Ты врешь! Ублюдок, ты врешь!
— Спокойно, спокойно… — таможенник придержал графа рукой, чтобы тот не кинулся в драку, — какой еще муж, Винченцо? Ты помнишь его?
— Конечно, помню, синьор… — ответил изрядно струхнувший продавец билетов, — он тоже летел первым классом в Каир, билет был выкуплен и оплачен. Такой мужчина, пожилой, крепкий, лет, наверное, под пятьдесят, наголо бритый, в хорошем костюме. Он прошел на посадку, а тут эта синьора… простите, синьор, в общем эта женщина… Нервничала очень. Билет втридорога купила, в первый класс тоже. Говорит, это ее муж, он ей изменяет, она хочет за ним проследить, куда это он летает. В Каире… сами понимаете, синьор, нехорошие вещи делаются…
Продавец билетов сделал тот же знак, взявшись за ухо. В Италии это намек на гомосексуализм…
— … Я еще подумал, у человека такая красивая молодая супруга, а он такими вещами занимается…
— Но она улетела?
— Клянусь, синьор, прошла на посадку. Вслед за этим синьором…
Таможенник повернулся к графу. Тот был совершенно убит.
— Господи… она опять с этим…
— С кем, синьор?
— С этим… извращенцем. Она же мне обещала… Раз и навсегда… Я убью ее! И его тоже! Убью! Убью!!!
И с этими словами потерявший всякую надежду возлюбленный направился к таможенному коридору, повторяя — убью! Убью! Начальник смены поспешил за ним, в ответ на вопросительный взгляд таможенника в зеленом коридоре сделав знак рукой — пропустить без досмотра. История нехорошая… еще хуже было бы, если бы они втроем тут встретились. Вот дело было бы… А так — пусть идет…
И какие же все-таки бабы сволочи…
Своих людей граф встретил уже на стоянке. Около черной Альфа-Ромео.
