– Джинарт не видели? – спросил Дарман.
– Со вчерашнего дня – нет, – Найнер чистил броню. Неважно, насколько заметными они сейчас стали; он ненавидел неряшливость в экипировке. Дарман разобрал свою "диси", и сейчас протирал камеру зажигания больше, чем было нужно. Фай, выполняя долг часового, бродил по временному лагерю, баюкая винтовку.
– Ну, здесь она или нет, я думаю, что мы лучше войдем раньше, чем позже.
– На виллу, или в лабораторию?
– Последние данные от Джинарт указывают на виллу.
– Но…
– Именно, "но". Я бы тоже с трудом ушел от места, которое могу защищать. А эта вилла… просто дрова, – он положил наплечник, который чистил. – Покажи мне этот план еще раз.
Дарман вновь собрал "ДС-17" и потянулся к поясу за сферой голокарты.
– Она нормально поработала, чтобы ее добыть.
– Наш командир? Джинарт, кажется, ее в расчет не берет.
– Слушай, Найнер. Она джедай. Она офицер.
– Да? Сам что думаешь?
Дарман потер переносицу.
– В ней идет нешуточная борьба.
– И?
– Она… ну, она все же не Скирата. Но она быстро учится. И тебе стоит увидеть, что она творит со своими джедайскими умениями. Это больше, чем просто умение драться.
Найнер иногда сомневался в офицерах не-клонах. Они все сомневались. Они никогда бы не признали этого на людях, но Скирата предупреждал (тихо и в частном разговоре), что "внешним" офицерам иногда нужна помощь, и хотя ты всегда должен подчиняться приказам, но нужно уметь помогать своей интерпретацией, если офицер не слишком разбирается. Офицеры могут ненароком подвести тебя под смерть.
– Никто не сравнится со Скиратой, – сказал Найнер. Он осторожно наблюдал за коммандером. Что бы она не делала с Гута-Наем, но он стал настоящим болтуном. Командир выглядела устало, словно ее зажал в угол кто-то, очень желающий объяснить каждую деталь устройства автоматического бластера.
– Тебе стоит признать, что это все же хорошее умение, – сказал Дарман.
Найнер постарался об этом не думать. Коммандо было неудобно не знать, какие действия он совершал не по собственному выбору. И ему не нравились другие конфликты, которые она в нем вызывала. Сержант никогда ранее не был так близко от человеческой женщины, и он с облегчением видел, что она истощена, взъерошена и в общем, менее чем привлекательна. Тем не менее, близость заставляла его нервничать, и судя по тому, как Дарман на него посматривал, он испытывал те же чувства.
Они наблюдали, как Гута-Най выкладывает все сидящей скрестив ноги коммандеру, пока она, похоже, не устала и не встала. Затем подошла к ним и неуверенно взглянула на обоих клонов.
– Извини, Дарман, – сказала она Найнеру, а затем смущенно пожала плечами. – Извини. Конечно… ты Найнер. Я добыла у него некоторые детали, но он, боюсь, не большой мыслитель. Могу сказать, что Хокан вооружено верпинским дробовиком и сделанным на заказ бластером KYD-21. У него хватает трандошанского снаряжения, и, насколько известно любому из ополченцев, в гарнизоне не меньше сотни боевых дроидов. А еще Хокан, несомненно, что-то вроде игрока – любит блефовать и обманывать.
Найнер обдумал сказанное.
– Это полезно, коммандер. Благодарю вас.
– Я хочу попробовать позвать Джинарт. Возможно, она могла видеть, что творится на вилле.
– А это можно сделать? – спросил Дарман.
– Я могу ее почувствовать, когда она этого хочет, – Этейн уставилась на сапоги. – И, пожалуйста, не зовите меня "коммандер". Я этого ранга не заслужила. Пока не заслужу… если когда-нибудь заслужу… до тех пор я – Этейн. Дарман это знает, не правда ли?
Он кивнул. Найнеру это радости не доставило. Сержант предпочитал знать, кто где находится в иерархии.
– Как пожелаете. Могу я задать вопрос?
– Конечно.
– Что вы имели в виду, сказав "конечно, ты Найнер"?
Она помедлила.
– Другое ощущение. Все вы… вы можете выглядеть одинаково, но вы не одинаковы. Я обычно не различаю личности по их отражению в Силе, но могу, если сосредоточусь.
– Мы вам кажемся разными?
– Конечно, вы знаете, кто вы. Ты знаешь, что ты Найнер, а он знает, что он Дарман. Вы осознаете себя так же, как и я, как любой другой человек.
– Да, но…
– Все живые существа – личности, и их сущность отражается в Силе. То, что мы – живые, делает нас разными, и в этом отношении вы не более чем близнецы. Правда, Атин очень отличается. Что с ним случилось такое, что он так подавлен?
Ответ поразил Найнера. Он привык считать себя "продуктом". Его отряд и сержант обращались с ним как с человеком, но того же о каминоанах точно сказать было нельзя. Впервые джедай и командир подтвердил очень личные подозрения клонов-коммандос о том, что они не менее чем нормальные люди. И эта мысль более не была скрытым несогласием.
– Атин – единственный выживший из своего отряда; он получил новое назначение и снова потерял в бою трех братьев, – ответил Найнер. – Он чувствует вину.
– Бедный, – сказала она. – А он об этом говорит?
– Нечасто.
– Возможно, я могла бы помочь ему увидеть, что его вины тут нет. Просто небольшое воодушевление. Ничего подобного тому, что я применила на виквае, обещаю.
– Было бы хорошо с вашей стороны.
– Нам стоит приглядывать друг за другом.
Сейчас Найнеру было все равно, если она понимала в партизанской войне меньше мотта. У Этейн явно был один из основных талантов лидера, который можно и за всю жизнь не научить: она заботилась о тех, кого возглавляла.
Одним этим она заслужила свой ранг.
– Контакт в пятистах метрах, – сообщил Фай.
Коммандос отвлеклись от импровизированного обеда из потушенного сухого мяса и одели шлемы. Этейн вновь поразилась скорости их движений. Они залегли в кустах, нацелив винтовки, за то время, которое понадобилось ей, чтобы обернуться и проверить – где сидит виквай.
"Ты ни звука не издашь, Гута-Най. Ты хочешь постоянно молчать"
Он молчал. Но девушка чувствовала, что приближается; она на четвереньках продвинулась сквозь кусты и наклонилась к Дарману.
– Это Джинарт, – сообщила она. – Расслабьтесь.
Дарман, Фай и Атин вновь сели на пятки. Найнер остался в готовности, по прежнему насторожившись, и с подозрением задержав палец у спуска.
– Найнер любит быть во всем уверен, – пояснил Дарман. – Никого не хотел оскорбить.
Трава задвигалась, и словно живой нефтяной ручей протек мимо коленопреклоненных коммандос. Казалось что по его черным переливам плывет что-то жуткое. Ручей перетек в естественную форму Джинарт, держащей в челюстях большой кусок сырого мяса. Гурланинка опустила его на землю.
