будет делать, если Хромой не блефовал.
Морена уставилась на поисковика провалами клубящихся теней, хмыкнула и неожиданно повернулась к Еве:
– Ты тоже эгоистка, думаешь о своей крови, не считаясь с безопасностью других людей. Но выбора у меня нет. Предлагаю тебе занять место Морены.
Ева, кажется, подавилась словами от неожиданности и не сразу совладала с эмоциями.
– Зачем мне эта клетка? – выдохнула она раздражённо.
– Затем, что по-другому твоего сына не спасти. Он потерял тень почти сразу после рождения и жив по глупой случайности. Ты заняла пустующее место, поэтому не ушла на перерождение. А тень Егора болтается где-то на нижнем слое. Морена властна над многим. Тебе разрешат достать его тень и позволить Егору жить жизнью простого смертного. Придётся лишь заплатить совсем небольшую цену.
– Какую? – глухо поинтересовалась Ева, и Влад уже понял, что она сдалась. Какими бы ни были условия сделки, Ева их примет.
– Забвение, – произнесла Вера с явным злорадством в голосе. – Изнанка больше не позволит занять место Морены кому-то пристрастному. Поэтому ты забудешь прошлую жизнь. А твои знакомые забудут тебя.
– Это жестоко, – сквозь зубы выдохнул Влад. – Ты ведь для этого заставила Кая притащить Егора? Я – провожатый, Стас и Надя – прикрытие, Ева – твоя замена.
Влад мог поклясться, что Морена улыбнулась. Криво и болезненно, признавая его правоту.
– Я согласна, – твёрдо сказала Ева.
Вера лишь кивнула и молча сделала шаг за порог башни.
Никаких ритуальных песнопений, заклятий, ни малейшей капли силы. Морена перешагнула через покорёженный дверной проём, чтобы мгновение спустя рассыпаться вихрем невесомого серого пепла.
Могущественное существо, использовавшее дарованную ему силу в личных целях. Вечная десятилетняя девочка, брошенная посреди чужого серого мира в клетке из камня и собственных обид.
Пепельные хлопья, подхваченные порывом ветра, устремились ввысь, и ноющее чувство в груди Влада почему-то поутихло. Может, какая-то часть его чувствовала, что отныне Вера свободна.
У разлома стояла патрульная машина. Отсветы красно-синих огней плясали на хмурых лицах полицейских. Влад вынырнул из разлома, почти за шиворот вытаскивая нетвёрдо стоящего на ногах Егора. В сознание он пришёл, но чувствовалось, что его до сих пор штормит. Вывалившись из разлома, напарник первым делом повис на телефоне, и Влада это более чем устраивало. Пусть о двух трупах на Изнанке Смольному сообщит сын.
До сих пор трясущийся от пережитого, Щепкин покорно шёл следом. Лишь наткнувшись взглядом на суровые лица сотрудников ОМП, он стушевался и постарался нырнуть за спину Влада.
Тот в рыцаря играть не стал. Выловил Стаса и грубо подтолкнул в сторону патрульных.
– Морена сказала, чтоб вы сами с ним разбирались.
Патрульные озадаченно переглянулись. Один отошёл в сторону, достал радиостанцию и принялся что-то быстро наговаривать. Выслушав пару невнятных шипящих ответов, мужчина вернулся к машине и усадил Щепкина на её заднее сиденье.
С этих пор Стасик становился головной болью Артёма Смольного. У Влада не было ни моральных сил, ни права судить Щепкина. Пусть кто-нибудь специально обученный решает, сам Стасик спутался с террористами или его втянула подружка детства. И что из его поступков было сделано под принуждением ошейника.
– У меня такое чувство, что я забыл что-то важное, – хмуро сообщил Егор. Он стоял, задрав голову, и глядел, как кружатся в фонарном свете снежинки.
Влад проследил за взглядом напарника, и его передёрнуло. Почему-то лёгкие и ажурные снежинки напомнили неопрятные серые хлопья пепла, порывами ветра увлекаемые ввысь. Странная ассоциация, но Владу не хотелось её анализировать. Ему хотелось узнать, где сестра и всё ли с ней в порядке.
– Ты вообще слушаешь? – недовольно проворчал Егор, аккуратно пихая напарника локтем в бок. Влад издал звук, который при должной фантазии можно было счесть за согласие. У Егора фантазия имелась, поэтому он продолжил: – Отец хочет, чтобы ты работал у него. Больших звёзд и крутой карьеры не обещает, но ты у нас теперь одарённый, местечко в ОМП тебе всегда найдётся.
Влад громко фыркнул, выражая всё, что думает о силовых структурах. Правда, в голову тут же пришла мысль, что он расплевался с Сухарём, а значит, напарников для вылазок на Изнанку теперь днём с огнём не сыщет.
– Я подумаю, – буркнул Влад, а через миг ему резко стало не до разговоров, потому что из припарковавшегося возле патрульной машины джипа вышел старший Смольный, а следом, покачиваясь на нетвёрдых ногах, выползла Яна.
Сестра была бледной как покойница, с забинтованной головой и растекающимся под глазом фонарём. Но она была восхитительно и бесспорно живой.
Влад подлетел к двойняшке и стиснул в объятиях буквально до хруста костей. Ноги от облегчения стали совершенно кисельными, и они с Янкой, наверное, позорно грохнулись бы наземь, если б не огромная лапища Артёма, сцапавшая парня за шиворот куртки.
– Пацан, полегче! Ты добьёшь мне главную свидетельницу. Её и без того хорошо по голове приложили. Я предлагал госпитализацию, но шило в одном месте – это, похоже, ваша семейная черта.
Янка насупилась, непримиримо проблёскивая зеленющими от контраста с бумажно-белой кожей глазами. Владу живо представилось, как она угрожает свить из простыни верёвку и сбежать из больницы через окно, и его поглотило чувство, странно замешанное на раздражении и нежности.
Подумалось, что работа в ОМП – это не такая и плохая идея. По крайней мере, Янке больше не придётся грызть ногти, неделями ожидая от него вестей, когда он в очередной раз пропадёт на Изнанке. У патрульных рисков в жизни не меньше, зато и сообщат в случае чего сразу.
– Знаешь, – неловко сказал Влад, отводя глаза, – я ведь не поздравил тебя с днём рождения. И подарок так и не нашёл.
– Давай я подарю за тебя? – Неизвестно как оказавшийся за спиной Егор сунул руку в карман и достал разорванную цепочку змеёвника, безвольную и похожую сейчас на обычное металлическое украшение. – На память, что он дурак, но везучий и живучий.
Янка издала звук, похожий одновременно на всхлип и смешок, и протянула руку за подарком.
– Признайся, ты клептоман? – проворчал Влад, должного раздражения, правда, не испытывая. – Даже без сознания способен прихватить то, что плохо лежит.
Егор улыбнулся широко и весело. Резинку он опять где-то посеял, и теперь его волосы пушились нелепым одуванчиком. Влад ощутил гаденькое, скребущее по краешку сознания чувство, что забыл нечто важное. Но озарение не приходило, и он отбросил навязчивые мысли в сторону, включившись в дружескую пикировку между сестрой и Егором.
В конце концов, если мысль, которая пытается к нему пробиться, действительно важная, она найдёт способ достучаться.
И только Щепкин,
