— Я все понял. — Найтхаук повернулся к своему спутнику. — Мы закончили?
Рождественский Пастырь рассмеялся.
— Еще нет. — Он повернулся к женщине. — Ты достала то, о чем мы говорили вчера?
— Пистолет? Да. Но, как я и предупреждала, он стоит дорого.
— Это не важно. Со своим арсеналом мой юный друг не пройдет ни таможенный контроль, ни посты охраны.
— О чем вы толкуете? — вмешался Найтхаук. — Мое оружие меня вполне устраивает.
— Разумеется, устраивает, — кивнул Рождественский Пастырь. — Но придется его оставить.
Найтхаук погрустнел.
— Но оно пристрелено под меня, — запротестовал он жалобно.
— Сын мой, если ты попытаешься подойти со своими игрушками к полковнику, — фамилию Эрнандес он благоразумно опустил, — сигнал тревоги услышат на Делуросе.
— И какое же оружие вы мне приготовили? — спросил Найтхаук полным печали голосом.
— Можем мы взглянуть на него? — полюбопытствовал Рождественский Пастырь.
Из другого ящика бюро женщина достала кожаный футляр, протянула Рождественскому Пастырю.
Тот поднял крышку.
— Изумительно, — вырвалось у него при взгляде на маленькую изящную игрушку. — Просто изумительно!
— Похож на один из моих пистолетов, — заметил Найтхаук. — Что в нем такого особенного?
— Он изготовлен из особого керамического материала, — объяснила женщина. — Можете мне поверить: ни одно из охранных устройств не способно его засечь.
— В таком-то виде? — саркастически улыбнулся Найтхаук.
— Разумеется, нет. — Она ловко разобрала пистолет на четыре части. — Эта, со спусковым крючком, сойдет за пряжку ремня. Эти две — за ортопедические вкладыши сапог. А в последней молекулярная структура изменена так, что при нагревании деталь эта превращается в ленту, которой можно украсить шляпу. Материал запоминает первоначальную форму и мгновенно возвращается к ней, если положить его на холодный металл.
— Я не вижу патронов.
Женщина улыбнулась.
— В этом вся прелесть. Даже если на таможне заподозрят, что это оружие, даже если конфискуют его, патронов они не найдут, и им придется все отдать и пропустить вас.
— Так где же патроны?
— В вашем кармане.
— Моем кармане? — повторил Найтхаук.
— Пистолет стреляет монетами. Этот я откалибровала под золотые талеры Марии-Терезии.
— Будь я проклят! — воскликнул Найтхаук.
— Хорошая идея, — покивал Рождественский Пастырь. — Но в случае войны довольно-таки разорительная.
Женщина предпочла пропустить шутку Рождественского Пастыря мимо ушей.
— Думаю, вам надо попрактиковаться, прежде чем пускать пистолет в дело. Стреляет он немного не так, как обычный. На расстоянии, превышающем тридцать ярдов, монета-пуля уходит вниз, примерно на дюйм после каждого ярда.
— Так далеко мне стрелять не придется.
— Это хорошо. Тогда все. — Женщина прошла с ними в холл. — Ваше лицо мне знакомо, — она пристально всмотрелась в стоящего у двери Найтхаука, — но я точно знаю, что раньше мы никогда не виделись.
— Хотите, чтобы я сейчас рассказал вам, в чем причина?
— Не хочу.
— Тогда расскажу при нашей следующей встрече. После успешного завершения операции.
— Не стоит специально приезжать ради этого, — покачала головой женщина. — Вы напомните многих моих клиентов, кому не сопутствовал успех.
— Откуда вам известно, что таких много? — спросил Найтхаук.
— Документы приходится менять. За новыми возвращаются лишь единицы.
Дверь открылась.
— Идите. — Женщина улыбнулась Найтхауку. — И удачи вам.
— А как насчет меня? — спросил Рождественский Пастырь.
— Удача и так с тобой. До нашего юного друга тебе ой как далеко, но ты из породы везунчиков. Я знаю, что увижу тебя вновь.
Они спустились по лестнице и зашагали к звездолету. Рождественский Пастырь радовался тому, что его назвали везунчиком, а Найтхаук уже думал о том, как ему действовать на Солио, ругая себя за то, что не занялся этим раньше.
Через два часа после взлета с Пурпурного Облака их нашел адвокат с Делуроса VIII. — Говорит Марк Диннисен из юридической конторы «Хаббс, Уилкинсон, Рейт и Химинес». Вызываю на связь Джефферсона Найтхаука. Найтхаук вызов проигнорировал.
— Пожалуйста, ответьте.
— Рано или поздно тебе придется поговорить с ним, — заметил Рождественский Пастырь.
— Черт побери, я знаю, что ты на этом корабле, Джефферсон! — сердито бросил Диннисен. — Пожалуйста, ответь мне. Я не разорву контакт, пока ты не ответишь.
— Ладно, — выдавил из себя Найтхаук после долгой паузы. — Как вы меня нашли и чего вам надо?
— Нашли без труда, — ответил Диннисен. — Ты же обратился за вознаграждением в сорок пять тысяч кредиток.
— Слишком уж быстро вы об этом узнали.
— Наша фирма очень влиятельная. У нас повсюду связи.
— Итак, вы узнали, что я пристрелил пару преступников. Что с того?
— Что с того? — удивился Диннисен. — Каким ветром тебя занесло на Пурпурное Облако?
— Убиваю плохишей, как вы с Киношитой учили меня.
— Черт побери, Джефферсон, тебя послали на Солио II для выполнения специального задания. Если оно не выполнено, немедленно отправляйся туда. Если выполнено, мы хотим, чтобы ты вернулся на Делурос VIII.
— Мне без разницы, что вы там хотите.
— Как это без разницы? — вскричал Диннисен.
— Вы все прекрасно слышали. У меня есть дела поважнее. Так что отстаньте.
— У тебя только одно дело — работать на команду, которая тебя создала!
— У вас есть право и на такие мысли.
— Послушай, — Диннисен заговорил на два тона пониже, — давай остановимся, прежде чем обольем друг друга помоями, о чем потом нам обоим придется жалеть. Почему бы тебе не вернуться на Делурос, где мы все и обсудим?
— Ни за что.
— Я думаю, это наилучший выход, Джефферсон, — гнул свое Диннисен.
— Да? Я не рвусь в самоубийцы.
— О чем ты?
— Как только вы доберетесь до меня, сразу засунете в чан с протоплазмой.
— Не болтай ерунды, Джефферсон, — Диннисен едва сдерживался. — У нас нет никаких чанов с протоплазмой, и ты это знаешь. Мы просто хотим поговорить.
— Если у вас есть что сказать, выкладывайте прямо сейчас.
— Мы тебе не враги, Джефферсон, — проворковал Диннисен. — Мы создали тебя. Ты — член семьи.
— Забавно, А я вас в родственниках не числю.
— Какой-то ты не такой, Джефферсон. Сильно изменился с нашей последней встречи. Что с тобой произошло, сынок?
— Я нам не сынок, и ничего со мной не произошло. Просто повидал мир. И не собираюсь возвращаться.
— Никто и не хочет держать тебя на Делуросе. Буду с тобой предельно откровенен: на тебя затрачено слишком много сил и средств. Раз ты жив, значит, можешь существовать в той криминальной среде, что характерна для Пограничья. Не просто существовать, но и брать верх над всей этой мразью. У нас для тебя еще много заданий.
