– Спасибо, Скилленгар, я буду наготове.
– Ты и вправду поединщик?
– Да.
– Жаль, что мне теперь не доведется снова взглянуть на Парапет Доблести. Не пытайся драться, вот тебе мой совет, все равно они возьмут верх, но перед этим могут покалечить.
– Я им не дамся, – сквозь зубы процедил Риордан. – Хотя бы согреюсь, в конце концов.
– Удачи тебе, парень.
Потянулись промозглые часы заключения. Когда смотритель принес обед, из темноты послышались шаги, раздалось звяканье оловянной посуды. Запахло подгорелым жиром. Потом, после того как приспешники Лобана забрали себе свои порции, над общей кастрюлей началась настоящая свалка. Риордан содрогался от рычания и скулежа людей, почти полностью потерявших человеческий облик. Вновь зажгли огонь, который осветил четырех арестантов, поглощавших пищу за общим столом, и трех отверженных, что торопливо глотали куски по углам. Самому Риордану ничего не досталось. Он даже не пытался бороться за еду, понимая, что в этой схватке может повредить сломанную руку.
Такая же история повторилась во время ужина, с той разницей, что к нему снова подполз Скилленгар и вложил в руку ноздреватый ломоть хлеба.
– На, подкрепи силы, Рирд. Они тебе сегодня понадобятся.
– Спасибо, Скилленгар. Я отплачу тебе добром за помощь.
– Мне это уже ни к чему.
Ближе к ночи опять заявился смотритель и высыпал в камеру охапку дров. Лобан отдал короткую команду, и один из отверженных перетаскал полена к камину, что был вмурован в стену у окна, между кроватями. У бедняги никак не получалось разжечь огонь, по камере пополз удушливый дым, поэтому один из подручных вожака небрежно отпихнул несчастного ногой и сам занялся растопкой. А тот со стонами переполз обратно на свое место.
Глаза Риордана понемногу привыкли к темноте, и он стал различать в ней силуэты, но по-прежнему в не меньшей степени полагался на свой слух. Опытный охотник, он улавливал малейшие шорохи, предупреждавшие его о любом движении. Через некоторое время в камере впервые стало по-настоящему тепло. Тело Риордана ныло тупой болью от неподвижности и неудобной позы, но постепенно он начал погружаться в дрему. Ночные часы потекли, камера наполнилась храпом, сопением охваченных сном людей.
Внезапно внутреннее сознание Риордана рывком выдернуло его из полузабытья. Он услышал едва различимые шорохи с левой стороны. К нему приближались, стараясь не шуметь. Сердце забухало так, что кровь молоточками зазвучала в висках. Началось!
Двое двигались по бокам, еще один был по центру, чуть позади. Видимо, те, что подкрадываются спереди, растянули в руках одеяло, они же будут его удерживать, а третий начнет бить, когда жертву спеленают. У Риордана действовала только одна рука, значит, выбор невелик – придется атаковать того, кто слева. Он решил бить в шею, самое уязвимое место, поэтому напряг весь свой слух, чтобы различить дыхание левого из нападавших и понять, где у того находится голова. Шаг, еще шаг, они совсем близко. Тело Риордана распрямилось, как стальная пружина, он сместился влево и ударил так, как не бил никогда в жизни. В свой кулак он вложил всю свою силу, весь страх и отчаяние. Удар во мрак, еще один и снова удар. Риордан мгновенно отпрянул, потом прыгнул вправо, готовый напасть на другого противника. Но этого не понадобилось. Из темноты послышалось бульканье, сразу перешедшее в ужасный хрип, а потом тело нападавшего осело наземь, и Риордан услышал, как с хрустом черепа его голова ударилась о камни пола. Его противники застыли на месте, не зная, что предпринять.
– Осади назад, – послышался голос Лобана. – Я зажгу огонь.
В пламени свечи они увидели на полу человека, который бился в конвульсиях. Вокруг его головы расплывалась кровавая клякса. Через несколько минут его тело выгнулось в последний раз и застыло.
– Готов Печень, – мрачно заключил Лобан. – У тебя смертельный удар, парень.
– Я предупреждал, – голос Риордана вибрировал от возбуждения. – И теперь хочу предупредить еще раз. Если сунетесь ко мне снова, теперь я не ограничусь одним покойником. Я прикончу каждого!
Вожак миролюбиво поднял руку.
– Спокойно, Рирд. Никто больше к тебе не полезет. Мы не самоубийцы. Койка Печени напротив моей, снизу Она твоя по праву, можешь ее занять.
Риордан повернулся.
– Скилленгар! Мы поделим мою кровать пополам. Думаю, что поместимся там вдвоем.
– Эй, Лобан! – воскликнул один из приспешников вожака. – Он тащит к нам всякую нечисть. В круг порядочных арестантов. Это непорядок!
Риордан посмотрел на говорившего так, что тот съежился, потом перевел тяжелый взгляд на Лобана.
– Слушайте меня внимательно. Я не лезу в ваши порядки. Но никто, слышите, никто не смеет указывать мне, что можно и что нельзя! Ясно? А, ну подайте голос в ответ, чтобы я убедился, что вы меня услышали!
До завтрака он проспал, не пробудившись ни единожды, будучи уверенным, что Скилленгар толкнет его, если возникнет опасность. Смотритель принес кастрюлю баланды, отдаленно напоминающей кашу. Труп Печени лежал у входа в камеру, почти окоченевший. Тюремщик не слишком удивился, когда увидал покойника. Он оставил еду и отлучился, сообщив, что дойдет до мертвецкой и предупредит парней, что к ним заедет новый пациент. Риордан получил свою порцию, но не ушел от раздачи, проследив за тем, чтобы отверженные поделили еду между собой по справедливости.
– Руки у меня заняты, – сообщил он сокамерникам. – Но я и ногами вышибу дух из каждого, если начнется свалка.
Когда вернулся смотритель, двое из подручных Лобана подхватили тело своего товарища и зашагали с ним по тюремному коридору. Видимо, их каста пользовалась особым доверием со стороны администрации, поскольку смотритель не последовал за ними, а остался перекинуться парой фраз с вожаком. Слова тюремщика ускользали от тонкого охотничьего слуха Риордана, зато речь Лобана он услышал явственно.
– Ты должен был предупредить меня, на что подписываешь… Мальчишка?! Да он сущий демон! Он прикончил Печень с одного удара… Нет, я не согласен. Ага, может, сам попробуешь?… Не знаю. Очень рискованно. И плата должна быть другой. Голыми руками?… Нет уж, слуга покорный!.. Вот-вот, обсуди, обсуди. Хорошо, позже потолкуем.
Когда Лобан вернулся на свое место, Риордан заговорил с ним вполголоса.
– Я не претендую на твою власть и не хочу ссоры между нами. Поэтому каждый раз, когда к двери подходишь ты или кто-то из твоих подручных, вы должны показывать мне, что не принесли в камеру нож или другое оружие.
– Расслабься, Рирд. Я не стал на это подписываться.
– Беда в том, Лобан, что я тебе не верю. Так что не взыщи, но в следующий раз тебе придется скинуть с себя всю одежду, чтобы я убедился в том, что ты не спрятал в ней кинжал. Если это для тебя унижение, то выход прост – не подходи вплотную к решетке. Или я должен стоять рядом. Договорились?
Лобан взглянул на него из-под своих массивных надбровных дуг и промолвил в ответ:
– Угу.
Позже Скилленгар прошептал Риордану в самое ухо:
– Тебе все равно придется бросить ему вызов. Лобан опасен. Он кинется, когда ты не будешь ожидать.
Риордан кивнул и сказал одними губами:
– Я понимаю.
Следующие трое суток прошли без происшествий и слились для него в единый, полный напряжения день. Лобан держался приветливо, выжидал, а Риордан не давал ему шанса для нападения. Между ними установилось следующее правило: когда один вставал до отхожего места, второй не двигался с постели. Скилленгар тоже был начеку, готовый если не прийти на помощь, то хотя бы предупредить товарища об опасности. Все эти дни Риордан находился в состоянии крайнего ожесточения.
«Именно так люди и превращаются в диких зверей, – думал он. – Если Лобан сам не решится на драку, придется вызвать его на поединок. У него времени завались, а я так долго не выдержу. Просто избить его недостаточно, вожака нужно будет так отделать, чтобы провалялся ничком до моего выхода отсюда. А будет ли выход?»
