– Черт!.. Черт, черт!.. Эти сволочи подстрелили меня!..
– Зато ты порезал какого-то Аслана!
– Да как же я теперь с тобой пойду, командир?!
Стольников осмотрел бойца. Рваная рана плеча – вскользь. Ранение в бедро – сквозное. Мамаев дышал тяжело и медленно. Видимо, угодив в магазин, пуля передала ему энергию удара, и теперь Мамаев испытывал ощущения, которые испытывает сбитый машиной человек.
– Заживет как на собаке! – заверил майор, вынимая из кармана и разрывая перевязочный пакет.
Между тем становилось ясно, что с раненым бойцом на руках группа потеряла главное свойство – стремительность.
– Знаешь что, Саша… ты оставь меня, лады? На обратном пути заберешь. А я заползу куда-нибудь в уголок и…
«Отсижусь», – с усмешкой подумал Стольников, думая, что вряд ли это предложение выполнимо.
– …постреляю.
– Ах, ты еще и постреляешь? – майор рассмеялся. Выглянул из-за машины и расстрелял очередной магазин.
– Терпи, пехота, что-нибудь придумаем. Промедолу хочешь?
– Я не люблю мультики смотреть. Вот если бы с Джейсоном Стетхэмом что-нибудь…
– Ну извини! Кокса у меня нет!
Оба рассмеялись.
И в этот момент в обеих машинах вылетели все боковые стекла, и в лицо майору ударил град каленых осколков. Воздух нагрелся до температуры чая, уши давила боль от грохота, все видимое пространство превратилось в густую пелену. Стольников словно оказался брошенным в кастрюлю горячего киселя. Не понимая, что могло таким образом вынести пуленепробиваемые стекла и заставить подпрыгнуть оба «УАЗа» на месте, Стольников приподнялся и выглянул.
Прямо перед ним стояли двое – сержант Баскаков и какой-то чеченец. Оба они держали в руках один гранатомет американского производства «М72-«Лоу». Второй хотел куда-то выстрелить, а первый задумал этому помешать. И в конце концов оба ухватились за трубу и в какой-то момент произошел выстрел. И теперь чех и Баскаков смотрели на майора как провинившиеся дети.
– Баскаков, ты охренел?! – проорал Стольников, вскидывая автомат и нажимая на спуск.
Одиночный выстрел отсек один патрон, и пуля врезалась в голову чеха в полуметре от головы Баскакова.
– А чего сразу – Баскаков? – проорал сержант. – Он вцепился в него, сука, как клещ!..
Стольников дострелял магазин и нырнул вниз, к Мамаеву.
– Это Бык по нам врезал? – спросил боец.
– Ну а кто?! С чехом «семьдесят второй» не поделили!
Мамаев, морщась от боли, затрясся в беззвучном смехе.
Квадроцикл, перевернувшись, рухнул с перрона на путь перед поездом. Его бензобак разорвало, вспышка обожгла лица всех, кто находился рядом. И Стольников тут же ощутил дефицит свежего воздуха. Топливо, сгорая, пожрало кислород, оставив после взрыва едкую, удушливую смесь, дышать которой было невозможно…
Боевики двигались вдоль стен бесконечной цепочкой, прячась за машинами и квадроциклами. Стольников видел, как на соседнем перроне работала группа. Несколько бандитов остановились в двадцати метрах от Лоскутова, укрывшись за кормой «УАЗа». Разведчик бил не по машине, чуть дальше – майор видел, как Лоскутов отсекал оказавшихся в пробке боевиков от напиравшей сзади толпы.
И вдруг на крыше машины, за которой засели Саша с Мамаевым, раздался топот.
Кавказец прогрохотал по машине, перекатился через нее, и майор машинально отстранился вправо. А потом бросился прикрыть Мамаева, чтобы чех по инерции не всадил в него свой нож.
Но его рокировка была напрасной.
Не удержавшись на крыше, кавказец полетел дальше.
Инерция вела его туда, где за бетонным ограждением навстречу ему, держа «вал» перед собой, мчался на помощь командиру Ермолович…
Очередь прошила боевика, поставив на колени. Еще некоторое время его несло вперед по бетонному полу, как танцора. И Саша увидел, как очередная очередь развалила его голову на фрагменты.
Ермолович, скользнув между стеной и машиной, упал рядом с командиром и Мамаевым.
– Что с ним?
– Задело. Поработай, я пойду делом займусь, – приказал Саша.
Выскочив из машины, он бросился вперед.
Он не успел к Айдарову всего на секунду.
Заточка кавказца прошила сначала предплечье Айдарова, потом плечо, а потом и пронзила насквозь мышцу под лопаткой.
Стольников первый раз в жизни увидел, как можно получить три сквозных ранения от одного удара холодным оружием, не являющимся вилами.
В снайпере разведгруппы Стольникова горели кровью шесть отверстий. Дырами подобные вещи Саша не называл с тех пор, как его командир батальона в военном училище объяснил простую истину: «Дырка у тебя, сынок, только одна. В попе. Все остальное именуется отверстиями». Ну, ему, полковнику, прошедшему все известные горячие точки, было виднее…
Айдаров истекал кровью, но склонившись над пронзившим его боевиком, раз за разом всаживал в бандита лезвие ножа разведчика.
– Оттянись в сторонку, Айдаров, пусть тебя Баскаков перевяжет!
Потом случилось то, чего Стольников не ожидал.
Вспыхнувшие фары «УАЗа» он увидел слишком поздно.
От удара майора швырнуло на Айдарова, сбило с ног, куда-то понесло, и в конце концов он ударился спиной о стену.
Удар машины снес с крыши чеха, оседлавшего машину как коня. Видимо, он рассчитывал так въехать в здание НИИ. Уже вставая, Стольникову снова пришлось упасть – чтобы не оказаться объектом тарана в очередной раз. Крепкий здоровый боевик, слетев с крыши и переворачиваясь как кукла, махал руками с единственной целью упасть осмысленно. Пролетев над головой успевшего пригнуться майора, он исчез уже за позицией оборонявшихся разведчиков. Вскоре Стольников услышал два одиночных выстрела. Это кто-то из ребят обозначил конец жизни «летуна».
Услышав нудный скрип и грохот, обернулся. Чехи столкнули с перрона на пути беспомощный «УАЗ». В освободившемся просвете перрона Стольников увидел мчащийся на приличной для данных условий скорости точно такой же «УАЗ».
Бойцы, осознав маневр и планы боевиков, кучно выстрелили по кабине машины. Сначала пули отскакивали от ветрового стекла, потом на стекле появилась трещина, вскоре – паутина, и, наконец, последние выстрелы превратили стекло в крошево…
Машина вздрогнула несколько раз – вероятно, водитель пытался «поймать» дорогу, ударила мертвое тело одного из подстреленных разведчиками бандитов и подскочила вверх. Опустившись на два правых колеса, она перевернулась…
Плотность огня разведчиков была такая, что от искр, появлявшихся в местах соприкосновения пуль с днищем, машина светилась праздничным фейерверком. Перевернувшись, она метров тридцать катилась на крыше, а потом Стольников услышал взрыв, который повалил его с ног, заставив выпустить оружие и прижать ладони к ушам…
