пепла ещё, я направился домой.
Ну да, я в курсе, что есть в этом некоторый цинизм — вот так обращаться с прахом людей. Но, блин, это они напали на нас, а не мы на них. Так что, перстень — это моя законная добыча!
А ещё я подумал, что надо бы перстень показать потом медведю. Вдруг он скажет мне что-нибудь полезное.
Оставив оба артефакта — свой и колдуна — в кабинете, потому что, если перстень не навредил мне, то это совсем не значит, что он не навредит никому, я отправился в баню. Потому как какая нафиг медитация, когда я пропотел, как последняя сволочь. И мало того, что воняю, так ещё и самому дискомфортно — вся одежда липкая.
Вода в бане была тёплая. Видимо, Кузьма, понаблюдав за нашей тренировкой, догадался, что я захочу после неё обмыться. Нужно будет его как-то поощрить за это. Заслужил, чё! Мало того, что подумал обо мне, так ещё и подумал в правильном русле!
Ополоснувшись и переодевшись в чистое, я направился в кабинет для медитации.
Я сам чувствовал, что культивацией мне нужно заняться именно сейчас, а не ждать вечера. Было у меня такое ощущение, что без культивации тренировка с мечами будет незаконченной.
Сев позу для медитации, я закрыл глаза.
Первым делом я по уже сложившейся привычке начал разгонять ци по каналам, прочищая каналы и укрепляя их.
Что меня порадовало, так это то, что после такой физической нагрузки я не испытывал недостатка ци.
Наоборот, мои каналы были полны!
Пришлось немного поработать над углублением каналов, потому что ци становилось с каждым разом всё больше и больше. Причём, про запасной резервуар я тоже не забывал — застоя ци не должно быть нигде. Это я чувствовал, как нечто само собой разумеющееся.
Ци разгонялась и от этого ядро начинало светиться.
Но я не останавливался и продолжал гонять ци.
Я уже догадался, что от объёма и подвижности моей ци напрямую зависит и моя физическая форма. А следовательно, и моя сила! В том числе и магическая!
Поэтому течение ци всё ускорялось.
А я смотрел только, чтобы движение было равномерным.
В какой-то момент свечение стало настолько ярким и сильным, что мне даже показалось: красный свет прорывается наружу, используя глаза, как выход.
Но это было только внутреннее ощущение. Оценить, насколько оно соответствует физической реальности, я не мог. Не прерывать же культивацию ради того, чтобы посмотреть в зеркало?
Да и какая разница — видно что-то в моих глазах или нет? В кабинете всё равно я один.
Сияние набирало силы, и словно бы начало что-то выталкивать из моего организма через поры на коже.
Я в первый момент даже испугался — что это такое происходит с моим телом? Но потом догадался, что это начали выходить на поверхность шлаки.
Через какое-то время вся моя кожа была покрыта липкой и вонючей субстанцией, как будто я и не ходил в баню перед медитацией…
Эх, сейчас бы после культивации в парилку бы да с берёзовым веничком!
Знал бы, попросил бы Кузьму истопить баньку хорошенько, пока я занят медитацией.
Как бы там ни было, но токсины и шлаки из моего организма были удалены. И я почувствовал, как сияние начало укреплять кости и кровеносные сосуды, а потом и мышцы.
Где-то укреплялось, а где-то происходили изменения.
Например, у меня был небольшой сколиоз — я сутулился…
Но сейчас я прямо почувствовал, как кости видоизменяются, выпрямляются и как будто бы немного вытягиваются. Спина приобретает великолепную осанку, а плечи расправляются, давая мне дополнительную силу.
Я определённо становился сильнее, и меня это радовало.
В какой-то момент меня накрыло потоком такой силы, что я не выдержал и заорал во все лёгкие, выпуская наружу всё напряжение, которое мешало мне жить, которое заставляло быть сдержанным.
Сейчас проявилась моя природная суть, и мне это нравилось!
Когда я закончил медитацию, на улице начало темнеть.
Я поднялся, и морщась от того, что липкая одежда прилипает к телу, и от меня несёт, как от помойки, отправился в баню. Не важно горячая она или холодная, сейчас мне нужно было помыться.
Шёл я босиком, обуваться не стал. А то потом пришлось бы выбрасывать обувь. Потому что эту грязь потом из обуви ничем не вымоешь.
Я шёл и оставлял на полу следы. Но простите, летать пока не умею…
Спустившись на первый этаж, я встретился с Матрёной и Егором Каземировичем — он как раз наставлял Матрёну по поводу работ, какие ей к завтрашнему дню нужно обязательно сделать.
Из того, что услышал, понял, что завтра произойдёт что-то важное, но вникать что именно не стал. Едва глянул на их вытянувшиеся лица и руки, дёрнувшиеся к носам, я поскорее прошёл мимо.
Липкая субстанция отмывалась плохо, и мне пришлось несколько раз мылиться и обмываться. Хорошо хоть баня не полностью остыла, а то я задубел бы, честное слово!
Конечно, парилка была бы сейчас кстати, но ждать, пока баню протопят я не мог, самого тошнило от вони, которая от меня исходила.
В общем, отмывшись хорошенько, я оделся в банный халат, потому что Матрёна одежду так и не принесла. Халат был немного маловат, но за неимением лучшего…
Я решил пойти в халате к себе, переодеться, а потом идти к Мо Сяню выяснить, что это была за фигня такая, что за липкая и вонючая субстанция вышла из моего тела и вообще, что происходит?
Нет, то, что я стал сильнее, мне определённо нравилось, но хотелось бы конкретики.
В коридоре Матрёна домывала за мной пол — ей пришлось вымыть везде, где я прошёл. Причём, не просто вымыть, а добавить щёлока, чтобы отмыть липкую грязь.
Увидев меня, Матрёна встала, и я вдруг понял, что стал выше ростом и шире в плечах.
Я вдруг понял, что стал выше ростом и шире в плечах. Это открытие так потрясло меня, что я забыл о чём хотел спросить Матрёну.
Матрёна тоже заметила изменения, произошедшие с моим телом, и теперь стояла и с восхищением смотрела на меня, прижимая к себе половую тряпку и не обращая внимания на то, как грязная вода капает ей на подол.
— Матрёна, — окликнул я девушку и показал на её запачканное платье.
Она увидела, в каком виде стоит передо мной, и сразу же сильно покраснела.
— Ой, Владимир Дмитриевич! — вскрикнула она и
