Грех великий не глянуть, чего тут есть. Обратно-то все одно почти пустые пойдем, немец твой с собой же не попрет?
Павла мысленно погладила себя по голове за то, что и тут все просчитала верно. Из дела Алексея Орлова она узнала, что по окончании Гражданской войны он сначала ненадолго примкнул к одной из одесских банд, которых тогда в городе у самого Черного моря хватало, затем засветился во время тамбовского восстания, причем входил в ближний круг Антонова, а после появился в Москве, где снова начал промышлять налетами и грабежами. Надолго удачи не хватило, поднаторевшие в борьбе с уголовщиной «муровцы» довольно быстро встали на его след, и только разве что чудом Орлов успел унести ноги из столицы. После он наследил еще в нескольких городах Советской России, и в результате сбежал за границу, где, скорее всего, в какой-то момент и попал в поле зрения германской разведки, которая охотно принимала в свои ряды таких, как он – профессионалов войны, по горлышко налитых ненавистью к Советам.
Подобное прошлое фигуранта дела навело Павлу на мысль о том, что спутниками Функе и Орлова, скорее всего, являются обычные уголовники. А что? Удобный человеческий материал, с которым можно уверенно идти на задуманное дело, благо оно как раз по их профилю, а после не жалко эту парочку и в расход пустить. Ясно же, что через линию фронта сотрудники Аненербе их с собой не потащат. Зачем они им там нужны? Чем больше народа, тем выше риск быть замеченными. Так что по пуле в затылок каждому сразу после того, как будет найден меч – и все. Ну, может, не здесь, не в Арсенале, но под землей – точно.
– Ruhe! – прошипел Функе, с невероятной скоростью просматривая папку за папкой.
– Чего? – спросил один из бандитов.
– Тишину делай! – зло глянул на него Орлов. – Цыц оба!
Нужные документы немец отыскал только минут через сорок, и, скажем прямо, особой радости они ему не доставили!
– Verdammt nochmal! Nun, wie ist es so? [4] – зло рявкнул Функе, держа в руках сопроводительные ведомости, заполненные Розой, и объяснительную записку экспедитора, в которой говорилось о потери части груза, ту, которую под диктовку Павлы корявым почерком написал Петя Швец.
– Кажись, Шкилет, что-то пошло не так, – наблюдательно заметил один из бандитов. – Ишь как его растопырило!
– Was ist passiert? [5] – спросил у Функе Орлов.
– Его здесь ньет – хмуро отозвался тот, причем перейдя на русский язык – Мы уходить.
Немец достал из-под теплой стеганой куртки, в которую был одет, черную плотную прорезиненную папку и аккуратно убрал в нее документы.
Вот тут и наступил ответственный момент, который более всего смущал Павлу во время планирования операции. Она тихонько стукнула пистолетом в ставню, подав знак «Пора» Зобнину и искренне надеясь, что на таком расстоянии враги ничего не услышат.
Но – нет.
– Чего-то грохнуло? – насторожился один из бандитов. – Или показалось?
– Я тоже слышал, – отозвался его приятель.
Впрочем, тут тишина и кончилась. За дверьми раздались топот и громкие голоса, сообщавшие:
– Вроде как свет через ставни заметил! Проверить надо!
Ну а следом за тем скрежет в замке уведомил присутствующих о том, что вот-вот они столкнутся с охраной Кремля.
– Уходим! – мигом смекнул, что к чему, Орлов. – Чего застыли?
Впрочем, Функе был еще быстрее, он вообще ничего говорить не стал, а кинулся туда, где находился спасительный вход в подземелье.
И вот тут все пошло не по плану, чего тоже немало опасалась Павла. Не просто же так она настаивала на том, чтобы операцию проводили силами отдела. Да, там работали достаточно молодые ребята, но они прекрасно понимали, когда надо стрелять, а когда нет. Увы, но Зобнин был непреклонен, потому задействовал свои кадры.
Дверь распахнулась, помещение Арсенала залил свет фонарей, на мгновение ослепив людей, находившихся внутри, и те поступили так, как и должны были, открыв огонь.
Точно так же, на рефлексах, среагировали и чекисты. Стреляют в тебя – стреляй и ты, таковы законы бытия. И первым, кто попал под их огонь, оказался Алексей Орлов, который вообще-то должен был выжить. Две пули, одна в голову, другая в грудь, поставили на задуманном жирную точку.
Следом за ним на пол Арсенала рухнул и Шкилет, корчась в предсмертных судорогах.
В руке Функе блеснул пистолет, он несколько раз выстрелил в сторону дверного проема, а после очень ловко, прямо как Колобок из детской сказки, перекатился по полу, оказавшись буквально в нескольких метрах от спасительной черноты провала.
– Стой! – раздался голос Ликмана, который со своей позиции не мог видеть того, что Орлов мертв. – Руки вверх!
Функе моментально выпустил две пули, ориентируясь на голос, а после сиганул в лаз.
Павла отлично его видела и могла завершить карьеру одного из лучших агентов Аненербе всего одним выстрелом, так, как и предполагалось с самого начала, поскольку живым он ей был не нужен. Но то раньше, до того, как слишком меткий паренек из группы поддержки свел на нет все ее планы, потому пуля, выпущенная ей, прошила не голову врага, а его бок. Ну а во второго бандита она вообще стрелять не стала, позволив ему уйти следом за работодателем. Кто-то ведь должен помочь Функе сначала выбраться из тоннелей, а после перейти линию фронта? Неровен час эта сволочь загнется прямо под землей, и папка с документами останется там же, не выполнив возложенной на нее задачи.
Чекисты, вбежав в помещение, еще несколько раз выстрелили в черный проем спуска вниз и пошумели, то и дело приговаривая:
– Надо туда лезть, надо преследовать! Только командира дождемся!
Тем временем Павла выбралась из своего закутка, подошла к ним и, еле сдерживая себя, спросила у Зобнина, перед тем ткнув пальцем в сторону трупа Орлова:
– Ну как так? Я же даже фотографию его показывала!
– В бою всякое случается, – буркнул капитан, отведя взгляд в сторону. – Он на линии огня стоял, у него шансов не было.
– Э-э-эх, – махнула рукой Веретенникова. – Толя, ты где там? Вылезай, поедем отчет писать.
– Так это, – раздался голос одного из чекистов. – Парня-то вашего убили. Наповал, похоже. Обе пули в грудь.
Несмотря на то что Функе, предназначенный под уничтожение, ушел, Абакумов счел результаты операции удовлетворительными, хоть, конечно, слова «авантюра» и «небрежность» в ход пошли. Но на самом деле он был очень доволен, хоть этого и не показывал. Во-первых, у него остались два трупа, один из которых принадлежал матерому белогвардейцу, пошедшему на
