поужинать в тёплой семейной компании (а семья моя стала почти настоящей, Таня любила меня, а дети, которые почти не помнили настоящего отца, липли ко мне круглосуточно). Расстегнул мундир, снял фуражку, после чего отправился в сторону домика, ставшего моими апартаментами (такие домики, вроде обычных избушек, но с удобствами, полагались всем офицерам, солдаты проживали в общежитиях). Проходя через спортивный городок, застал там Дэна, раздетого до пояса, в одних только камуфляжных штанах. Я ещё отметил, что штаны местного пошива, родную форму он бережёт, хоть и уверял в её износостойкости. А с ним был тот самый Иван Щепкин, неудавшийся поединщик. Дэн как раз преподавал ему азы рукопашного боя.
— Не торопись, руку ниже. Вот так. Полшага вперёд, видишь, я не достаю. Длинные руки надо ещё уметь использовать. Работай. Не подпускай меня. Так, ещё. Опа!
Очередной выпад Ивана закончился промахом и направленным полётом в сторону. Но он нисколько не обиделся, тут же поднялся и снова встал в стойку.
— Не надоело вам? — спросил я. — Пойдём уже, поужинаем. Татьяна борща наварила. Там самогона пол-литра есть.
— Пьянство вредит молодому организму, — заметил Дэн, кивая на ученика, который был старше его лет на пять. — А я всё равно не опьянею, мне для этого ведро потребуется.
— Ну, так поедите домашнего, — настаивал я, мне не столько накормить их хотелось, сколько поговорить. Не нравилась мне хандра, поглощавшая Дэна. — В столовой такого не дают.
Они сдались, наскоро ополоснулись в душе холодной водой, после чего втроём направились ко мне.
— Чего не сказал, что гости будут, — возмутилась Таня. — Я бы хоть оделась поопрятнее.
— Да я сам не знал, накрывай на стол, будем ужинать. Там где-то бутылка была.
— В шкафу, а можно? Завтра на службу.
— До службы ещё долго, нам на троих по капле и достанется, выветрится до утра.
Пока я доставал из шкафа бутыль объёмом ноль семь, заполненную настойкой самогона на каких-то травах, и три стеклянных стопки, Таня наливала всем по огромной тарелке борща.
— Куда столько, хозяйка, — неодобрительно замахал руками Иван. — Я ведь не слон.
Парень вообще, несмотря на свою огромную фигуру и внешность, с которой его в прежние времена в Голливуд бы взяли, монстров играть без грима, был человеком скромным и даже застенчивым.
— Куда ты денешься, — Таня усмехнулась. — Тебе есть много надо. Я ведь знаю, на тебе не только техника и учёба, на тебе ещё и полтора десятка девок. Вот и ешь, чтобы ноги не протянуть. Это Дэн у нас двужильный.
— Да чего там, полтора десятка, — парень, кажется, даже покраснел слегка. — Они ведь не скопом приходят, а по одной, по расписанию, как доктор предпишет.
Я усмехнулся. Девки в самом деле имели место, так уж получилось, что пристроить три десятка наложниц из гарема было больше некуда, потому решили гарем не распускать, а просто сменить пользователя. В итоге их устроили работать в столовую гарнизона, а попутно поручили спать с двумя производителями. Потом, когда все забеременеют, эту обязанность с них снимут.
Помимо борща на столе был ржаной хлеб и тонко нарезанное сало. Я распечатал бутылку и налил прозрачную желтоватую жидкость в три стопки. Поднял одну и, оглядев товарищей, произнёс:
— За победу, что ли?
— За победу, — согласился Иван, а Дэн просто кивнул и выпил.
— Я чего спросить хотел, — сказал я, занюхивая едкое пойло кусочком хлеба. — Вот смотрю, ты заскучал на службе. Или мне кажется?
— Нет, не кажется, — Дэн успевал работать ложкой и одновременно разговаривать, но это нормально для того, кто в армии с рождения. — Я не против обучать бойцов, но хотелось бы дела. И смены обстановки.
— А что с бойцами? Как ты их подготовку оцениваешь?
— Оцениваю, как нормальную с учётом исходных данных. Выучку они свою в бою продемонстрировали. Скажем так, любого из них в моей среде оценили бы на тройку с минусом. Это, поверь мне, очень много.
— То есть, — продолжал я допытываться, — если тебя из уравнения убрать, ничего ужасного не произойдёт?
— Нет, они продолжат оттачивать технику разведки и диверсионной войны. Хотя только настоящий боевой опыт сделает из них солдат. Правда, за этот опыт приходится дорого платить.
— А ты не думал, чтобы к начальству обратиться? — спросил я.
— О чём?
— Ну, чтобы дело для тебя придумали, к степнякам слетать, кагана ихнего притащить за хобот?
— А так можно было? — со странной серьёзностью спросил он.
— Ну, не обязательно так, но что-то они придумать должны. Егерские части для того и создавались, чтобы тихо работать в разных местах. А ты у нас главный боец, тебе и карты в руки.
— Не, — он покачал головой. — В степь я точно не отправлюсь. Это к моим бывшим хозяевам близко. Не факт, что меня старательно ищут, но мне самому спокойнее, когда между мной и базой несколько сотен километров. Ты заметил, что даже Ошибка здесь ошивается, а туда не идёт, хоть и теплее там, возле моря?
— Заметил, а что он зимой делать будет?
— Шубу украдёт и будет в ней бегать. Сомневаюсь, чтобы решился где-нибудь осесть. Да и не уживётся он с людьми, мозги у него набекрень.
— Я так думаю, надо к начальству обратиться, — сказал я, вычерпывая остатки борща из тарелки. — Могу и я, но лучше тебе, скажи что-нибудь типа: бойцам необходим практический опыт, а потому предлагаю…
— Это с командующим нужно связаться, наше начальство ничего не решает, — сказал он, вставая из-за стола. — Спасибо за ужин, пойдём, Иван. Тебе ещё нужно успеть на вечерний укол в санчасть.
Вот как, парень ещё лечение не закончил, а уже тренируется в полную силу. Он, конечно, здоровья необыкновенного, но надо хоть немного себя беречь. Они ушли, а я, посидев ещё немного, тоже встал, взял со стола недопитую бутыль, воткнул пробку на место и убрал выпивку обратно в шкаф до лучших времён.
Глава восемнадцатая
Связываться с командующим нам не пришлось. Через два дня нас самих вызвали
