толща выдержала. Лабиринт подземный как бы на несколько кусков распался. Какие-то быстро вывезли, какие-то потом раскапывали годами, что-то другим досталось, кто ближе был.
— Знаю, — сказал Греков. — Даже от нас там одна экспедиция побывала, чуть ли не на руках гору оборудования перенесли и мелочей полезных уйму. Это давно было, ещё при жизни Кабанова.
— Ну вот, выгребли, значит, под метёлку всё, станки там были, провода, какая-то электроника, прокат металлический, болванки, не помню всего уже. А дальше проход завален был, да так качественно, что не разобрать тот завал, проще новый ход в скале прокопать. А через пару лет, когда меня старший товарищ с собой взял, мы снова туда отправились.
— Проход очистился? — спросил я, пользуясь паузой.
— Нет, какой там, да и не в проходе дело. Ты дальше слушай. Товарищ мой, Прохор Кузьмич, упокой господь его душу, умнее других оказался. Он меня тогда для подстраховки взял. Фонарём посветить, да верёвку подержать. Штука в том, что хранилища те были многоуровневыми. Как дом в десять этажей, только под землю уходит. А в длину не один километр.
Старик закашлялся, потом отхлебнул чаю и продолжил:
— Так вот, наши люди со всех уровней всё выгребли до самого завала. А дальше не прошли, да и нужды такой не имелось, нам бы то, что взяли переработать. А Прохор Кузьмич в тот раз нашёл проход. Долго возился, но какую-то стенку отодвинул. А за ней коридор тянется, технический какой-то проход, провода там и трубы. И можно по этому проходу на уровень ниже перейти, а туда провал не дотянулся, стало быть, его обойти можно и наружу подняться через другой выход.
— У вас это получилось?
— Да, только заходить нужно так, как мы. С выходом такая система, что обратно не зайти. Выйти можно, а внутрь — нет.
— То есть, — подвёл итог полковник. — Вы вошли в этот коридор, прошли мимо завала, оказались в складах, прошли через них, а оттуда вышли в другом месте?
— Так и было, пять этажей, а с нижним шесть. Какой длины хранилище, мы не узнали, до конца не дошли, километра два, не меньше. А в ширину метров пятьсот, и свободного места нет, всё склады, стеллажи, ящики, контейнеры.
— Что именно там было?
— Металл, много металла в слитках. Медь точно была, её ни с чем не спутать, такие пирамиды из кирпичей, а поверх купол из прозрачного пластика. Станки, но не уточнял, какие, всякие, думаю, их там не одна сотня. Провода те же. Генераторы.
Старик, погрузившись в воспоминания, снова сунул пальцы в несуществующую бороду.
— Ещё какая-то военная техника, оружие и какие-то машины, тоже стояли запаянные. Но большую часть я не проверял, там контейнеры закрытые, а надписи уже пылью покрылись и ржавчиной.
— Собственно, на эту тему не нужно напрягать память, — сказал с улыбкой полковник. — Дело в том, что некоторые документы, имеющиеся у нас, — старые документы, от прошлой эры остались — могут пролить свет на перечень грузов, хранившихся в этом бункере. Это стратегические материалы, в первую очередь металлы, медь, алюминий, олово, цинк. Есть также огромный запас легирующих добавок к стали, титан, хром, никель, молибден, марганец, вольфрам и куча других. Причём, счёт запасов идёт на десятки и сотни тонн. Также имеются в большом количестве металлорежущие станки и электрооборудование. Среди прочего, оборудование для постройки нескольких гидроэлектростанций.
— Я всё понимаю, — осторожно вставил я свои пять копеек. — Вот только напомните мне, когда это всё туда положили? Семьдесят лет назад это лежало там, создавали склад до Катастрофы, подозреваю, что не в последний год, а намного раньше. Ещё восемьдесят лет. Допускаю даже, что часть запасов с советского времени лежит, это ещё плюс тридцать. Итого, сто восемьдесят лет. Насчёт металлов не скажу, не все они окисляются, но та же медь позеленеет точно. А вот станки те теперь только на металлолом и годятся.
— Ты умный такой? — подозрительно прищурился дед. — Расскажи тогда, отчего я всю жизнь гильзы делал на станке, который оттуда же вытащили? Он теперь сломан, уж лет десять как, но до того работал ведь. А сломали по глупости молодые. Князь тогда одного повесил и четверых до полусмерти плетьми засёк.
— И это станок, который много десятилетий активно использовался, — заметил Греков. — Что говорить о тех, которые стояли без движения в почти герметичном помещении? А со своей стороны я вам сообщу, что и у нас некоторое оборудование, привезённое оттуда, до сих пор работает. Например, лекарства с их помощью получаем, антибиотики те же. Это ведь запас на конец света, когда человечество в каменный век опрокинется, чтобы могло себя поддерживать, пока до новых аппаратов не додумается. И солнечные батареи оттуда до сих пор действуют. И ветряки из тех деталей собраны. Ветряки уже, конечно, развалились, но десятка два ещё действуют. Поживиться там определённо есть чем.
— Осталось только найти, — подвёл итог Дэн. — А почему не использовали вход в последующие годы?
— О нём только мы двое знали, я и Прохор Кузьмич. Сначала нужды не было, всего хватало, часть оборудования так и стояла без дела на складах. А потому власть переменилась. Те, кто с оружием службу нёс, решили, что они власть и есть. Раньше просто служивые были, а теперь стали князья. А остальных к ногтю, а кто не согласен, к стенке. Кузьмича тогда избили сильно, он на собрании высказываться начал смело, вот и прилетело. Так прикладами отходили, что места живого не осталось. А много ли ему надо в шестьдесят с лишним? Вот он полежал в бреду дня три и умер. А перед смертью в себя пришёл, просветление у него случилось. Меня позвал, говорил тихо, чтобы никто не услышал, завещал, чтобы не открывал тайну никому, что князья эти новые пусть в пекло катятся. Ещё советовал мне бежать, прибиться к другому какому анклаву, да тайной этой будущее себе купить.
— Вы не пытались?
— Ага, пытался, два раза пытался, могу рубашку скинуть и показать, там от плетей следы есть. Князья ведь тоже не дураки, они смекнули, что после такого все разбегаться будут, а техники и подавно. Вот и перевели в крепостные. Всегда охраняли, а если сбежит кто, сразу поиск с собаками. Убивали не всегда, мастера-то нужны,
