кто угодно, но только не военные. Весело перебрасываясь с охраной шуточками, они выгнали нас на улицу и построили на уже знакомом плацу. От свежего воздуха закружилась голова. Только сейчас стало ясно, какая невообразимая вонь стояла внутри. Перед жалкой толпой вонючих оборванцев, пытающихся изобразить подобие строя, вышел мужчина с матюгальником и без лишнего пафоса сказал нам следующее:
— Поздравляю! — хриплый голос звучал без насмешки, которую я ожидал услышать.
— Вы все оказались иммунными, но этого мало, нужно ещё заслужить своё право на жизнь и процветание. Вы являетесь гостями трудового лагеря «Треблинка-1». Здесь вам будет предоставлен шанс проявить себя с лучшей стороны. Самоотверженный труд обеспечит вам пропитание и лучшие условия быта, но, повторюсь, своё право на часть ресурсов нужно заслужить…
— Пахать за бесплатно я не согласен, — выкрикнул невидимый мне мужик с противоположного конца строя, — Когда вы нас отпустите?
Уловить момент, когда «оратор» выхватил пистолет, я не успел. Просто оружие оказалось у него в руках. Треснул сухой выстрел. Из толпы кто-то вскрикнул, поднялся ропот. Пока строй заколыхался, я посмотрел на упавшее тело. Без шансов. Пуля попала в голову. Треснуло ещё два выстрела, но на этот раз в воздух.
— Тихо, — раздался спокойный приказ, усиленный громкоговорителем, — Сейчас говорю я. Вам запрещено обращаться к персоналу трудового лагеря «Треблинка-1» без позволения. Вас спасли от смерти и защищают от того, чтобы быть съеденными толпами кровожадных мутантов. Выразить вашу благодарность вы сможете ударным трудом на благо трудового лагеря «Треблинка-1». А сейчас вы все пройдете медицинский осмотр и получите лекарства, после чего вас объединят в рабочие бригады и дадут задания.
Рядом с оратором было всего несколько бойцов, но на вышках стояли пулемёты. Охрана зорко следила за узниками. Без лишних напоминаний было ясно, шаг влево, шаг вправо расценят как попытку к бегству. Прыжок на месте — как провокацию. Потому всё пошло именно так, как нам и обрисовали. Без сюрпризов и эксцессов. Было видно, что персонал трудового лагеря «Треблинка-1» уже не впервый и не в десятый раз выполняет процесс сортировки новоприбывших.
Всех свежих, и меня в том числе, провели через знахаря, слегка обалдевшего, когда увидел перед собой кваза. Когда же он понял, что я имею развитый Дар управления электричеством, дальнейшая моя судьба была решена.
Несмотря на, жёсткие методы приведения в чувство свежаков, жизнь в Треблинке оказалась вполне себе приемлемой. Да, это был не курорт, однако жить можно. После того, как всех расписали по бригадам, мужчин и женщин разделили и расселили по баракам.
Выстроенные, как по линейке, бараки представляли из себя просторные сараи, сколоченные из вагонки и утеплённые минеральной ватой. Обстановка внутри была неказистой, как в казарме. Двухэтажные нары, тумбочки, стол, лавки, печка, отхожее место — вот и все удобства. Незатейливое, но обильное трёхразовое питание, литр живуна на день в руки.
Работа была обязательной и ежедневной. Без выходных, отгулов и, ввиду отменного здоровья иммунных, без больничных. Трудовая повинность для мужчин включала в себя, как правило, работу на стройке, уборке и благоустройстве территории, уход за огромным количеством скотины.
Трудовой лагерь располагался на медленном кластере, грузящимся раз в семьдесят с небольшим лет. Тот редкий случай, когда иммунные размещали свои поселения не на стабильных кластерах, а на обычных. Мне показалось это сначала странным, но место и вправду было удобным. Его было удобно защищать, потому как располагалась Треблинка в долине, зажатой с двух сторон покатыми, но высокими холмами. С третьей стороны имелась бухта с узким входом, формой напоминавшая бутылку, ну а с четвёртой тянулась линия стационарных укреплений с противотанковыми рвами, надолбами, ежами, колючей проволокой, минными полями и несколькими линиями траншей. Кроме того, трудовой лагерь притаился в конгломерате обычных кластеров, которые муры трясли не хуже рейдеров, выгребая с них всё ценное подчистую.
Здешняя охрана не лютовала, да и вообще выполняла скорее декоративные функции. Да, они не выпускали узников и следили за тем, чтобы мы вдруг не разбежались. Однако относились к тому, что происходит внутри, с определённой долей пофигизма, никаких обысков, построений, перекличек и прочей ерунды, осложняющей жизнь в местах лишения свободы, тут не было. Был обязательный комендантский час и браслет с радиометкой, заклёпанный у каждого узника на ноге. Собственно, это были все средства, ограничивающие нашу свободу.
Если бы не обязательная трудовая повинность и не еженедельная обязательная сдача по пол литра крови, то и вовсе можно было бы принять здешнее гостеприимство за санаторий на берегу Белого моря. Если мне память не изменяла, то для здоровья безопасно сдавать кровь один раз в два месяца, но организм иммунных куда крепче и восстанавливается заметно быстрей. В день сдачи узникам был положен санитарный день, который отводился для стирки и помывки. На следующее утро никто не выглядел обескровленным.
Но самым действенным средством удержания людей в повиновении были не охранники и колючая проволока, и не пулемёты на вышках, а пропаганда, гласившая… Большего бреда я в своей жизни не слышал. Из радиоточек в бараках день и ночь лились потоки вранья, как администрация трудового лагеря, не покладая рук, стремится обеспечить свежаков всем необходимым. Утверждалось, что только благодаря этим усилиям Треблинка остаётся единственным безопасным оазисом в мире, где нам приходится теперь жить.
Часть передач была посвящена ужасам Улья. В них подробно рассказывалось о заражённых и их стадиях развития, атомитах, сектантах и серых инопланетных тварях. Однако замалчивались способы борьбы с ними и азы выживания на кластерах.
По уверениям радиоточки, всё, что нужно было для освобождения — окрепнуть физически и отработать своё спасение. Справедливости ради нужно сказать, что некоторых время от времени вызывали к КПП администрации. После этого их не видели. Зато на следующий день интервью с узником, покинувшим трудовой лагерь, мы слышали по радиоточке. Освободившийся в обязательном порядке сообщал, что с ним всё в полном порядке, и что теперь он трудится, например, автомехаником, рассказывал, что его поселили в служебное жильё… Дальше следовало перечисление благ цивилизации, которых мы в лагере были лишены, и перспектив на будущее. Но правда состояла в том, что никого из «освободившихся» я больше не видел. Как я подозревал, свежаки должны были просто дозреть до необходимой стадии, чтобы их было рентабельно разделать на органы. Нет, я не исключаю, что кто-то из треблинцев действительно стал муром или начал работать на них, но, видимо, участь большинства из них была незавидной.
Тем не менее, на подавляющую часть заключённых пропаганда оказывала своё воздействие. Однако не все верили этим лживым словам и посулам. Мы видели и чувствовали реальность каждый день. Жестокость и безразличие администрации были очевидны. Они использовали узников, как бесплатную рабочую силу.
Штыка, Медведя и Вождя поставили работать на строительстве пристани, где они с утра и до вечера возили тачки с цементным раствором из точки «а» в точку «б». Штык и Медведь буквально с ног падали первые дней десять, мы же с Вождём подолгу общались, делясь информацией и мыслями, попутно совершенствуя знание языков. Он русский, я английский. Если бы не эти наши разговоры, то впору было бы лезть на стенку от тоски, безрадостного существования и невыключающейся радиоточки.
После того, как знахарь определил мой Дар, другого пути, как попасть на станцию зарядки, у меня не было. Так как в Треблинке с электричеством всё было не слишком хорошо, заряжал я всё. От мобильников и ноутбуков до ручного инструмента и электромобилей. Серия зарядок, глоток живуна, ещё серия зарядок, ещё глоток и так по кругу все восемь часов рабочего дня.
Ожидаемо, я улучшил своё владение Даром. Мощность Дара также возросла скачкообразно, но это я связывал не с постоянной практикой, а с двумя загадочными браслетами из матового серого металла на запястьях. Они ощутимо теплели, когда я начинал использовать Дар. Наощупь сомнительные украшения оставались такими же прохладными, как и должны быть. Муровский знахарь или не понял, или не счёл важным, что я могу инициировать поле, которое временно выводит из строя все электрические приборы в радиусе действия, а тем временем и его радиус возрос до ста с небольшим метров. Способность заряжать аккумуляторы и батареи дополнилась способностью «забирать» энергию из тех же аккумуляторов, батарей и электрической сети. И не просто забирать, а пополнять свой собственный банк энергии.
