Серый хотел было выругаться, но вспомнил, что для того девчонку и потащили с собой. Живой детектор разных опасностей, как‑никак три месяца после «харма» в Москве прожила с родителями.
– Аленка, ты как? – подскочил к ней Гена.
– Все в порядке… Серый, это… В общем, уходить надо… Бежать…
От бледного лица с провалившимся глазами и хриплого голоса на ребят пахнуло чем‑то таким темным, опасным и ни с чем не сравнимым, что лучше было бы о нем и не думать.
Подхватив подругу под руки, они понеслись прочь. Но не пробежали и десятка метров, как небо вдруг задрожало от запада до востока так, что показалось, само солнце съежилось в страхе, и от горизонта до горизонта покатился железный гул, как от армады приближающихся бомбардировщиков.
А через пять минут путь подросткам преградили они …
Они появились сразу с трех сторон. Серые силуэты выскальзывали из лесного полусумрака и останавливались в десятке шагов от замерших ребят.
Белый, как снег, вожак с темно‑серой в искорку полосой вдоль хребта. В нем навскидку было полтора метра в холке и центнера два веса. Зеленые глаза размером с блюдце блестели над оскалом кривых и острых, как мечи, зубов – даже хайродов загрызают.
Альфа‑кошка, напротив, рыжая с белыми и черными подпалинами, вполне мирной трехцветной окраски – увеличенная раз в двадцать домашняя мурлыка.
Окружив охотников за артефактами, они расселись и сидели, не спуская глаз с ребят. Не нападают, не рычат…
– Ой, мамочка… Ой, мамочка… – Ленка перехватила саперную лопатку, уже понимая, что это не поможет.
Мутанты дружно завыли… Вой, отраженный лесным эхом, то рассыпался на отдельные голоса, то сливался в какую‑то симфонию.
Затем альфа взглянула на Ленку, явно сообщая: «Уходите, и без вас тут!» Потом чупакабра грозно рыкнула и побежала прочь.
Через минуту только примятая трава напоминала о чудищах, оказавшихся столь добрыми (или просто сытыми, а может, занятыми бегством от выброса).
А потом ребята тоже побежали. Они перескакивали через кочки и валежины, не обращая внимания на ветви, цеплявшиеся за капюшоны и полы штормовок. Ноги скользили на пропитанном водой мху. Они падали, но тут же вскакивали. Сочно хрустели раздавленные мухоморы и грибы‑«языки».
Подростки в последний миг заметили мутное дрожание воздуха над «давилкой», которая в лепешку расплющивает неосторожных. Чудом миновали скрытую в высокотравье лужицу «серебра». Отфутболили иглистый шарик «пирожка», тихо зудевший зуммером третьей стадии зрелости (он взорвался ровно через шесть с половиной минут, спалив все живое на семь метров вокруг).
Быстрее! Быстрее! Быстрее! Главное – выбраться! За Периметр, на Большую землю, к людям.
* * *
Большой, просторный кабинет мэра в здании горадминистрации Конаково был тих и молчалив. Сейчас там сидел лишь хозяин – мэр Конаково, или, по‑новомодному, сити‑менеджер Бецкий Анатолий Матвеевич – представительный, худощавый седой мужчина сильно за пятьдесят, с худым лицом и усталым взглядом. Типичный чиновник типичного провинциального городка.
Он был гладко выбрит, одежда в полном порядке, разве что лицо было осунувшимся, а глаза покраснели, как будто он не спал всю ночь. С усталой обреченной ненавистью он глядел на лежавший перед ним айфон – его экран после недавнего вызова только что погас. Некоторое время Анатолий Матвеевич сидел в своем мэрском кресле, барабаня пальцами по столу и угрюмо глядя в стену. Бросил в окно какой‑то обреченно‑усталый взгляд. Так он сидел несколько минут. Вдруг резким движением поднял трубку старомодного селектора.
– Надюша? Моего зама ко мне! Как какого? Козлова, само собой.
Через десять минут появился коротконогий толстячок – тот самый Козлов.
– Анатолий Матвеевич, разрешите…
– Не время. Ты у нас мой зам по безопасности, вот и объявляй «красный» режим.
– Но…
– Забыл, где живешь?! – грубо оборвал его градоначальник.
– Прямо сейчас? Вот так сразу?!
– Нет, мля! Послезавтра!
– Есть приказ?
– Будет.
– Мне бы в письменном виде… – начал заммэра, но, встретив взгляд шефа, осекся. – Хорошо. Будет сделано…
– Что стоишь? Выполняй! Быстро!!! – рявкнул, привстав, Бецкий.
Чиновник, чуть помедлив и еле заметно пожав плечами, исчез.
Некоторое время после этого ничего не происходило. Мэр Конаково словно в каком‑то ступоре сидел и смотрел в стену, нервно постукивая по столу пальцами.
Вдруг зазвонил телефон на столе. Старый проводной, еще с диском, примитивный, но надежный, как раз для Предзонья. Бецкий никак не отреагировал. Почти сразу заверещал мобильный, лежавший во внутреннем кармане пиджака.
В открывшуюся дверь заглянула секретарша. Не какая‑то фифа в юбке, заканчивающейся раньше, чем начинаются ноги, – немолодая дама в строгом костюме, этакая солидная канцелярская крыса.
– Анатолий Матвеевич, Калуга!
Будто очнувшись, городской голова вздрогнул и произнес:
– Знаю. – И поднял трубку: – Бецкий на связи.
– Бык на коновязи! – рявкнул в трубке грубый армейский бас. – Это Лазненко…
– Да, господин генерал…
– Что ты творишь?! Что у вас там такое? Почему паника?
(«Что‑что, а стукачество у нас на высоте, – промелькнула желчная мысль у Бецкого. – С чем хорошим, так проблемы, а это – всегда пожалуйста».)
– У нас мутанты на окраинах, – коротко бросил он.
– Что, три раттуса и один хомстер? – издевательски осведомилась трубка. – А ты уже в штанишки наложил, мэр?
– Никак нет, – почему‑то по‑уставному отрапортовал в жизни и дня не служивший Бецкий. – Шесть прайдов костяных гончих, до шестидесяти штук свинохвостов и, как вы правильно сказали, раттусы. Этих… черт‑те сколько. Еще замечены зомби. Пока массовых попыток войти в город не предпринимают, отдельные экземпляры нейтрализованы муниципальной полицией и ЧОП «Бульдог».
– Это Струкова контора? Знаю.
Мэр мысленно поблагодарил судьбу, что сколотивший команду из бросивших свое дело сталкеров Семен Струков, в прошлом Бульдог, избрал Конаково местом базирования.
– А… – начал было глава Центра Аномальных Явлений, но тут у него на заднем плане зазвучал тревожный зуммер полевого телефона. – Погодь, Анатолий Матвеевич… – буркнул генерал. – Подчиненные, понимаешь, покою не дают…
– У аппарата, – глухо донеслось до мэра. – Что? Как?! А третий кордон?!! Ч‑черт!!! Объявляй общую тревогу, капитан! Некогда проверять!
– Извини, Анатолий Матвеевич… – угрюмо буркнул генерал. – Ты все верно сделал. Действуй. И… чем сможем, тем поможем.
