мне это наскучило, и я стал предаваться мечтам о пулемёте.
Уже после обеда Макарыч представил первый экземпляр. Не сказать, чтоб у него совсем не получилось, но от оригинала было страшно далеко почти по всем параметрам, кроме общего принципа. Пришлось прочитать ему лекцию о калибрах, внутренних диаметрах канала ствола и других интересных вещах. При обсуждении с местным Кулибиным этих понятий, выяснилась жутко неприятная вещь: товарищ Тимонин, больше известный как Михаил Макарыч не имел никакого понятия о такой вещи, как штангенциркуль, от слова абсолютно. Мало того, что он сам не знал, что это за инструмент, так он ещё и не знал никого, кто бы знал, что это такое. Кроме меня, конечно. Ну, а поскольку, меня-то он всё-таки знал, то примерно двухчасовая лекция о международных стандартах, палате мер и весов, и тупорылых пиндосах, игнорирующих международные стандарты, дала свои результаты, и Макарыч приступил к изготовлению первого в этом мире штангенциркуля.
Сначала я наблюдал, но убедившись, что мастер на правильном пути, предался размышлениям. В моём арсенале оставались ещё микрометр и слесарный угломер. Ну, и фрезерный станок, конечно, я же про него так и не рассказал. А потом нужно доставать травмат.
Как бы там ни было, а день подходил к концу. Правильнее будет сказать, что день подходил к пяти часам. Ну, мне так показалось. Да-да, мне именно показалось, потому что рабочий день тут не восемь часов как у нас, а пока не стемнеет. Ещё не темнело, но закончить работу уже хотелось. Макарычу, я так и сказал, что, на мой взгляд, мой рабочий день уже закончен, а мне ещё через полгорода чапать. Тот, само собой не обрадовался, такому поведению человека, нанятого за неслыханно огромные деньги, но заняться мне всё равно было пока не чем, и он, скрепя сердце, отпустил меня, предварительно наказав, завтра явиться пораньше на пару часов. Вот так везде: хочешь больше получать – должен больше работать.
На прощанье я предложил ему допить чай из термоса. Чисто ради интереса Макарыч согласился. Подивившись тому, что чай всё ещё горящий, он предположил, что если изловчиться и наделать подобных, то спросом они будут пользоваться охрененным и деньги принесут не малые. Но я-то помнил, что нержавейки у него нет, а значит, и начинать не стоит, поэтому и отказался.
Продвигаясь в сторону дома, я размышлял о том, не сложил ли я все яйца в одну корзину? Не стоит ли придумать какой-нибудь параллельный проект? Определённо стоило, но что может им стать? Математический справочник Кукса? Почему бы и нет? Ну, нет, так нет. Или всё-таки да?
Придя на постоялый двор, я стал расспрашивать хозяина про типографии в Самаре. Хозяин таких слов не знал. Плохо, но не критично: Макарыч может знать или Ефрем. Тогда сейчас мне понадобится бумага. В типографию не с идеей идти надо, а с рукописью. Вот ею пока и следовало заняться. Где можно купить бумагу, хозяин точно не знал, но высказал два предположения. По одному из них переться нужно было на другой конец города, а по другому… По другому я и отправился, но выпросил у хозяина мальчугана из прислуги в проводники.
Короче, это была лавка с тканями, и никакой бумаги там не продавали, но люди, заинтересовавшись материалом, из которого сшита моя камуфляжная куртка, натолкнули меня на мысль. Я, не оставляя идею, пылиться в долгом ящике, поинтересовался, где можно пошить себе одежду на заказ. Оказалось, что через два дома, и я направил свои стопы туда. Мне до жути не нравилось отсутствие карманов в одежде местного покроя, а носить все нужные вещи за пазухой или за обшлагом рукава, мне не хотелось. Мысль заказать себе пару куртка-штаны с тем же количеством карманов, как и на камуфляже, но из менее приметной ткани, показалась мне удачной.
Судя по тому, что портного звали Абрам Моисеевич, шить он точно умел, но про необходимость поторговаться с товарищем, я тоже подумал. Правда, скинуть цену за куртку мне удалось только с шестидесяти копеек до пятидесяти пяти. На этом рубеже Абрам Моисеевич стоял насмерть, и отступать не собирался. Да, и бог с ним, я всё равно не понимал в здешних ценах ничего и торговался больше по привычке, нежели от безденежья.
Помимо пятака с полтиной портной запросил неделю срока до первой примерки, мне показалось, что это долго, но ведь у них тут нет швейных машинок, так что… Так что надо им их придумать! Знать бы ещё как. С этой мыслью я и пошёл домой. Сэкономленный пятак я отдал малолетнему проводнику, чем немало его порадовал.
Имелась у меня на руках ещё одна проблема: мне надо было завтра встать чуть ли не на заре. Хозяин заверил, что непременно разбудит и даже накормит. Это, безусловно, хорошо, но нужно ещё и выспаться, а как это сделать, если башка до краёв наполнена всякими мыслями про прогрессорство.
Ну, и как всегда бывает, когда обдумываешь какой-нибудь грандиозный план, что-нибудь да забудешь, а когда вспомнишь, то просто жуть берёт, и сердце начинает стучать с перебоями. Так и в этот раз: неважно сделает Макарыч гильзу, или не сможет, главное, чем её потом снарядить? Даже не её – капсюль. Сам-то Макарыч вряд ли ещё и химик. И как быть? Как, как, надо завтра у него же спросить про химиков, должен же здесь хоть кто-то этим заниматься.
Утро вечера мудренее, но как до него дожить с такими-то мыслями? Уснул я почти под утро, так что выспаться мне не удалось. И кофе у них здесь нет. Хорошо ещё, что идти минут сорок: или высплюсь по дороге, или, наоборот, проснусь. Вы никогда на ходу не спали? Нет? Повезло Вам! А вот мне доводилось. Но сегодня в процессе движения я всё же проснулся. Может, оно и к лучшему.
Макарыч моему раннему появлению обрадовался, сразу же поволок меня смотреть, как идут дела по постройке нового токарного станка. Ею занимались Савелий, как главное заинтересованное лицо, и Захар – ведущий специалист предприятия по обработке металла напильником, слесарь, короче. В целом они были на правильном пути, но в самом его начале. Поскольку пока никакие мои советы им ещё не требовались, то мы с Макарычем не стали стоять над душой, и пошли заниматься итээровскими делами – планировать. Макарыч сразу же взял быка за выступающиеся подробности:
- Ты вчерась сказывал, будто ещё какой станок придумал. Так ли?
Ну да, ну да, я же
