Затем он бросился вперед.
Пока басто несся на меня, я думал только о том, чтобы отвлечь его внимание от Дуары. Может быть, она успеет скрыться. Все произошло столь быстро, что не было времени подумать о своей собственной судьбе.
Бросившись в атаку, зверь стоял так близко, что не смог сильно разогнаться. Он приближался с опущенной головой, такой могучий и внушающий трепет, что я даже не надеялся остановить его своим слабым и практически бесполезным оружием.
Наоборот, я отбросил его. Все мои мысли сосредоточились на одном — как бы не попасть на эти короткие острые рога.
Я схватился за них, когда басто ударил меня. Благодаря своей силе я смог ослабить удар и не дать рогам вонзиться в меня.
Почувствовав мой вес, зверь резко мотнул головой вверх, пытаясь сбросить меня. Последнее ему удалось, да так, что далеко превзошло все, что могли ожидать и я, и он.
Подброшенный мощными рывком, я взлетел вверх, сокрушая ветки. К счастью, не ударился головой ни обо что крупное, не потерял сознания и даже сохранил присутствие духа, ухватившись за ветку, на которую упал. Оттуда я быстро переполз на более надежный толстый сук.
Моя первая мысль была о Дуаре. В безопасности ли она? Успела ли залезть на дерево до того, как басто напал на меня?
Мои страхи сразу кончились, как только я услышал ее голос.
— О, Карсон, Карсон! Ты ранен? — кричала она. Ее неприкрытое страдание послужило достаточным вознаграждением за все полученные раны.
— Пожалуй, нет. Только немного стукнулся. Как у тебя дела? Где ты?
— Я здесь, на соседнем дереве. О, я думала, что он убил тебя!
Я ощупал свои суставы, руки, ноги и голову, но не обнаружил ничего серьезного, одни синяки. Правда, их было более чем достаточно.
Пока я осматривал себя, Дуара перебралась по густым переплетенным ветвям и вскоре оказалась рядом со мной.
— Кровь? — испугалась она. — Ты ранен!
— Это только царапины. Пострадала лишь моя гордость.
— Твоя гордость!? Как она могла пострадать?
— Я был уверен в себе мгновение назад и так доволен своим новым оружием. А теперь погляди на меня — безоружного и довольного тем, что сижу на дереве, спасаясь от первого же встреченного зверя.
— Тебе нечего стыдиться. Ты должен гордиться тем, что сделал. Я видела. Оглянулась, когда встала на ноги, и увидела, что ты стоишь прямо на пути этого ужасного зверя, заслоняя меня.
— Возможно, я слишком испугался, чтобы бежать, страх сковал меня.
Она улыбнулась и покачала головой.
— Я лучше знаю, как было. Я слишком хорошо знаю тебя.
— Я готов пойти на любой риск, лишь бы заслужить твое одобрение.
Она секунду помолчала, глядя вниз на басто. Чудовище рыло землю и мычало, время от времени останавливаясь и глядя на нас.
— Он кажется очень злым, — заметила девушка. — Хотелось бы мне оказаться подальше от него.
— Он ждет, когда мы свалимся с дерева, судя по тому, как он поглядывает на нас. Интересно, сколько времени он здесь проторчит?
— Давай попробуем уйти от него по деревьям, — предложила Дуара. — Они здесь растут очень близко друг от друга.
— И бросим мое новое оружие?
— Ох, я и забыла о нем. Конечно, этого нельзя делать.
— Возможно, он уйдет в скором времени, — предположил я. — Как только поймет, что мы не спустимся.
Но басто не уходил. Он мычал и рыл землю, а затем улегся под деревом.
— Этот парень — оптимист, — заявил я.
— Почему ты так считаешь?
— Он думает, что если останется здесь, то дождется нас.
Девушка засмеялась.
— Может быть, он рассчитывает на то, что мы умрем от старости и свалимся вниз?
— Ну, тогда он будет разочарован — ведь он не знает, что нам введена сыворотка долголетия.
— Но пока что тут не очень сладко — я голодна.
— Дуара, смотри, — шепнул я, увидев что-то мелькнувшее в чаще кустарника позади басто.
— Что это? — спросила она тоже шепотом.
— Не знаю, что-то большое.
— Оно так тихо пробирается через заросли. Карсон, ты думаешь, что еще какой-нибудь ужасный зверь учуял нас?
— Ну, мы все-таки на дереве, — успокоил я ее.
— Да, но многие из здешних тварей отлично лазают по деревьям. Вот если бы у тебя было оружие!
— Когда басто на минуту отвлечется, я спущусь и заберу его.
— Ни в коем случае — ты станешь добычей кого-нибудь из них двоих.
— Он подходит, Дуара! Смотри!
— Это тарбан, — прошептала она.
Злая морда жестокого хищника высунулась из подлеска неподалеку от басто, за его спиной. Последний ничего не замечал, и его ноздри не чуяли запаха огромного хищника, напоминающего гигантскую кошку.
— Он не видит нас, — произнес я, — следит за басто.
— Ты полагаешь… — начала Дуара, но ее слова были оборваны самым жутким рычанием, какое я только слышал, вырвавшимся из глотки тарбана в тот миг, когда тот прыгнул на застигнутого врасплох басто. Тарбан вскочил ему на загривок, глубоко вонзив клыки и когти.
Рев басто смешался с рыком тарбана в ужасающей какофонии звериной ярости, от которой, казалось, дрожал весь лес.
Огромный бык неистово вертелся и пытался вонзить рога в хищника на его спине. Тарбан яростно наносил удар за ударом по морде басто, разрывая шкуру и мясо до костей. Его коготь вырвал глаз соперника.
Басто, голова которого превратилась в кровавую массу, неожиданно с почти кошачьей ловкостью опрокинулся на спину, пытаясь придавать своего мучителя; но тарбан успел отскочить в сторону и, едва бык поднялся на ноги, вновь прыгнул ему на спину.
На этот раз басто, развернувшись с невероятной скоростью, поймал тарбана на рога и подбросил высоко в воздух.
Огромный хищник пролетел всего в нескольких футах от нас с Дуарой; размахивая лапами и рыча, он свалился вниз.
Словно огромный кот, тарбан упал на четыре лапы. Басто с вытянутым хвостом уже нагнул голову, чтобы поднять его на рога и еще раз подбросить. Тарбан упал прямо на могучие рога, но когда басто мотнул мощной шеей еще раз, тарбан не полетел вверх. Он вцепился когтями и клыками в голову и шею своего противника, раздирая горло и спину басто, пока тот пытался стряхнуть его с себя. Ужасными ударами когтей тарбан буквально рвал басто в клочья.
Израненный зверь превратился в кровавое мессиво. Полностью ослепленный, он кружился в причудливом и бессмысленном танце смерти. Ревущая Немезида висела на нем, нанося раны в бешеном слепом гневе, и ужасный рык смешивался с предсмертными стонами раненого быка.
Вдруг басто остановился, ноги широко разъехались. Некоторое время он стоял, слабо шатаясь. Кровь лилась из шеи таким потоком, что я понял — у него разорвана яремная вена. Конец близился, и я удивлялся, с каким невероятным упорством зверь цепляется за жизнь.
