и тебя только что вытащили из Низшего Мира.
Айлин вытерла слезы, шмыгнула носом и тихо произнесла:
— Я думала, ты умер. И так испугалась.
Талли задумчиво поглядел на девочку, нахмурил брови, будто сомневаясь в ее словах, потом перевел взгляд на Немизию.
— Почему я все помню очень смутно, как во сне?
— Так бывает после исцеления.
Парень снова опустил взгляд на шрамы, осторожно пощупал их.
— Приходи в себя, а мне нужно помочь остальным. — И валькирия ушла.
Девана помогла Талли встать. Как только музыкант поднялся на ноги, то снова вспомнил о своей лютне. Девочка отыскала ее и отдала молодому барду, и тот, бережно сжав музыкальный инструмент в руках, как нечто драгоценное, заковылял к нижней палубе.
Айлин долго смотрела ему вслед. Вроде бы все кончилось хорошо: Талли выжил. Но ей почему-то стало неимоверно грустно и снова захотелось плакать.
— Пойдем отсюда, милая, — позвала ее Лесная Фея, обняв за плечи. — Здесь нам больше делать нечего.
— Девять человек! Девять! Еще семеро ранено, и только одним богам известно, все ли доживут до вечера, — тряс руками Зигмунд перед лицом Булфадия.
Магистр морщился. Он понимал всю трагичность ситуации, но поделать ничего не мог. Однако на сердце противно скребли коши — он почему-то чувствовала за собой вину.
— Немизия уже двоих спасла. И продолжает исцелять раненых. Скоро они все оклемаются.
— Даже если эти семеро сегодня же вернутся к своим обязанностям, у меня все равно не хватает людей. Шторм забрал двоих, этот гребаный туман — еще девятерых. Почти половины команды нет, а до Околоса еще плыть и плыть.
— Я могу поговорить с пассажирами. Ибрагил раньше ходил на кораблях, да и Бен-Саллен не новичок в мореплавании. Думаю, они смогут помочь.
— Нет, этого недостаточно, — замотал головой капитан. — Нам придется дежурить в три смены. Да и ребята потребуют утроить жалование.
«Ах, вот в чем проблема! Ты переживаешь, что тебе достанется меньше денег», — пришло осознание к Булфадию.
Он выдержал небольшую паузу и произнес:
— По возвращении на Армир я доплачу.
Покрасневшее лицо Зигмунда сразу стало светлеть. Он нахмурился, будто ему неприятно было слышать подобное от старого приятеля, и более мягким голосом проговорил:
— Нет, Булфадий, тех денег, что ты мне заплатил, достаточно.
— Зигмунд, я все понимаю. Ты потерял людей, корабль поврежден. К тому же нет никаких гарантий, что все беды на этом закончились. Ты сам сказал, что до острова еще плыть и плыть. По пути может случиться всякое. Когда наша миссия будет завершена, ты получишь еще половину от того, что я уже заплатил.
Капитан тяжело вздохнул, словно испытывая тяжелую борьбу противоречий, и кивнул:
— Настаивать не буду, поступай, как знаешь.
Снизу раздался крик. А потом отборнейшая брань. Булфадий и Зигмунд перекинулись недоуменными взглядами и поспешили к лестнице, чтобы разглядеть, что творится внизу.
Матрос — магистр узнал в нем штурмана Геркила — тащил за шиворот лютниста, направляясь к фальшборту. Что он хотел с ним сделать — догадаться было не сложно.
— Я скормлю тебя акулам, гнида ты сухопутная!
— Я не знал! Я не знал! — кричал Талли, хватаясь за мускулистую руку моряка.
— Зато сейчас все узнаешь, падаль! Ты должен был сдохнуть еще тогда, в океане. Мы спасли тебя, а ты за это нам отплатил кровью, ублюдок.
— Я не знал! — В голосе парня пробивались истеричные нотки.
Геркил остановился, не дойдя до фальшборта нескольких шагов, развернулся, поднял лютниста в воздух — тот повис на его руке, как котенок. Моряк размахнулся и врезал кулаком парню в челюсть. Лютнист с уханьем упал на палубу, застонал. Штурман пнул его по ребрам. Тот крякнул и закашлялся, как чахоточный больной.
— Не надо! — прокряхтел он севшим голосом. Выставил руку вперед, упал на задницу и стал интенсивно дергать ногами, стараясь отползти от обидчика. Лютня все это время болталась у него за спиной.
— А ну дай сюда свою брынчалку! — Моряк сорвал музыкальный инструмент с плеча Талли.
— Нет! Пожалуйста, не трогай ее! — дико заорал парень, приподнялся на ногах.
— А ну сядь, кусок дерьма! — Геркил толкнул ногой молодого барда в грудь. Тот вскрикнул и снова плюхнулся на зад. Но снова поднялся и бросился к штурману, схватил его одной рукой за предплечье, а второй замахнулся. Но удар прошел по кривой и едва скользнул по скуле моряка.
— Ах ты гнида паршивая! — вскрикнул Геркил, и врезал лютней по голове Талли. Глухо звякнуло. На корпусе музыкального инструмента появилась трещина.
Парень охнул, схватился за голову и отпрыгнул в сторону.
Штурман посмотрел на лютню, гневная улыбка перекосила его лицо.
— Я эту гребаную брынчалку разобью о твою башку. — Он перехватил ее поудобнее, замахнулся…
— А ну прекратить! — выкрикнул магистр, быстро спускаясь по лестнице. — Что здесь происходит?
— Не лезь, чародей, — процедил сквозь зубы моряк. — Не твое дело.
— Он хочет убить меня! — прокричал Талли.
— Что здесь происходит? — требовательно повторил Булфадий.
Вокруг стали собираться моряки.
— Перестань, Геркил, парень этого не стоит, — произнес один.
— Да, у нас и так людей не хватает. Пускай сопляк пашет за десятерых, — выкрикнул другой.
— Он брынчал на этой хрени и пел, чем и призвал кер, — с трудом сдерживая ярость, объяснил штурман.
— Я никого не призывал! — с обидой в голосе произнес Талли. — Они сами налетели.
— Заткнись! — Геркил злобно глянул на парня. — Даже дети знают, что в тумане нельзя шуметь. Эти твари слетаются на голос и музыку.
— Но я не знал этого, клянусь! — Лютнист полными страдания глазами уставился на магистра. — Не дайте ему убить меня, господин маг, пожалуйста!
— Закрой пасть, сученок! — Штурман замахнулся лютней.
Булфадий вскинул руку, раскрыл ладонь. Яркая, как лучи летнего солнца, вспышка слетела с его ладони. Геркил вскрикнул, лютня выпала из рук, он зажмурился и прикрыл глаза ладонями. Присел, словно укрываясь от стрел.
— Какого хрена? — процедил сквозь зубы моряк. — Ты… ты ослепил меня! —
