может быть, – подумав, кивнул отец Варшугель, – но как бы то ни было, ее слуги нам помогли пройти в цитадель. Стражников найдут и узнают, что это был темный ритуал убийства, и герцог ужесточит режим в городе. Еще немного, и культ Заката будет объявлен в герцогстве вне закона из-за связей с темными. Надо что-то делать.
– Отец Варшугель, мы немного подумали над дальнейшими планами, – ответил Варзаван. – В совет нужно доизбрать четырех новых иерархов. Пусть служители на местах представят достойные кандидатуры. Орден необходимо перевести в цитадель. Скоро может начаться осада. Нам нужно осадить самого герцога в его замке. И не дать ему послать гонцов за подкреплением. У вас есть связи среди лордов? Нам нужна их поддержка.
– Есть, отец Варзаван. Пока мы можем положиться на барона Газана и его вассалов. Но уверен, к нему присоединятся верные нашей вере лорды.
– Очень хорошо. Тогда надо, не откладывая дело в долгий ящик, быстро осуществить предложенные мной меры.
Отец Варшугель кивнул:
– Согласен, отец Варзаван. Я убываю в орден к магистру и доложу братьям о нашем разговоре. За нами дела не замедлятся. – Он поднялся, поклонился и твердым шагом направился на выход.
* * *
Проводник воли Матери ночи, Сильвестр по прозвищу Гадюка, был неприятно поражен силой раба. Тот связал его нить силы и заставил открыться. Такого поворота служитель культа Матери ночи не ожидал. Он был сильным волхвом, и его отправили мостить новое место для ковена. Послушников он набрал из числа приезжих работяг из империи. Много разного люда тянулось на свободные земли в поисках своего счастья и удачи.
Простой ритуал пленения разума – и вот пятерка сильных мужчин у него в подчинении. Все шло прекрасно. Он стал рабом и должен был отправиться на запад. Там, у Алуринских гор, было его место.
Раб поспешил и отпустил волхва. Сильвестр быстро восстановил связь с нитью силы Матери и сумел скрыться. Он перенесся недалеко, прямо в воду за бархан. Отлежался, потом незаметно выбрался и побрел по берегу реки, к морю. К вечеру он вышел на побережье. До темноты посидел на берегу и пошел дальше. Ему нужны были спутники – ментальные рабы.
Так он набрел на пещеру. Заглянул в нее. В углу лежал человек в богатой одежде и спал. По ауре он был темным. Еще один с пробитой головой лежал у потухшего костра. Он был не жилец. Хотя искра жизни тлела внутри него. Она была нужна Сильвестру. Он подошел к умирающему человеку, упал на колени рядом с телом. Положил руку на голову и попробовал забрать его жизнь. Но вместо этого на темного волхва обрушился сильнейший ментальный удар. Волхв замер и пустыми глазами уставился в стену пещеры.
* * *
Косой лежал и понимал: он умирает окончательно. И ничего поделать не мог. Какое-то неизвестное заклятие лишало его способности регенерировать. Он не мог пошевелиться, встать и позвать на помощь. Удар по голове разрушил все связующие тело силы. Он просто медленно умирал, как умирает простой смертный, только дольше и в полном сознании.
Ему мог бы помочь хозяин, но тот лежал и перерождался. Такое с вампирами случается, когда они или перебрали магической энергии, или ее недобрали. Тогда организм вампира перестраивался под новые условия, и это могло длиться днями и даже неделями. Этого времени у Косого не было. У него отказали органы чувств, и Косой в отчаянии уже простился с мыслью выжить… как вдруг почувствовал, что его накрыло силой – темной, родной. Из него потянули искру. Но разве можно из упыря вытянуть то, чего нет. Это была не искра жизни простого человека, это было закукленное в темную материю сознание мертвеца.
Косой рванулся из тела и по руке темного, что пытался забрать его источник жизни, влетел в новое тело. Вышиб сознание колдуна и занял его место. Сначала он не мог управлять телом. У него были не те связи души и тела, как у мертвеца. Но скоро он ощутил себя в новом теле, а оно начало слушаться его. Косой вначале поморгал, открыл рот и пожевал. Упырю требовалась пища, а она была рядом – под ногами лежало его прошлое тело.
С трудом дотянувшись до него, Косой впился зубами в ногу. Урча, стал ненасытно жрать и жрать. Он жрал и блевал. Новое тело не было способно переварить огромное количество сырого мяса. Но Косой не обращал на это внимания. Голод упыря заставлял его набивать желудок мясом и кровью. Так он провел время до утра. Утром, осоловелый и потяжелевший от еды, но очень довольный, сонливо закрыл глаза. Однако уснуть не мог. Он почувствовал, что тело, которым он овладел, начало умирать.
Косой не знал, что душу мертвеца нельзя поместить в смертную живую оболочку. Тело отторгало его и, потеряв душу живого человека, умирало само. Но Косой не беспокоился. Он был уверен, что все образуется. Тело подстроится. Но вместо этого он почувствовал, как отнялись ноги, затем омертвление подступило к животу и пробралось выше пупка. Отказали руки.
Он упал набок и изблевал то, что сожрал.
Косой лежал в своей блевотине и снова, как и вчера, ничего не мог сделать. Он задыхался. В ноздри набилась желчь и куски непереваренного мяса. По пещере разносился хлюпающий звук – хлюп, фр-р-р, хлюп, фр-р-р… Смертное тело, не получая кислород, угасало. Косой снова явственно осознал, что это тело не спасение для него. Это ловушка. Тело скоро умрет и начнет разлагаться. Он превратится в отвратительного зомби, а его сознание растворится. Он будет мучиться и страдать, пока его не убьют. Косому захотелось закричать, завыть, но и этого он сделать не мог.
Он не слышал и не видел, как поднялся с песка Шузмарал. Настороженно огляделся, пытаясь понять, куда он попал. Увидел сидевшего на котле ворона.
– Как дела? – хрипло спросил Шузмарал.
– Твой слуга подыхает в своей блевотине, кар-р, – неожиданно связанно ответил ворон, – кар, кар.
Шузмарал сконцентрировал взгляд на теле, лежащем рядом с вороном, и, пошатываясь, подошел к нему.
– Я его не знаю, – рассматривая тело, ответил Шузмарал, – но это темный.
– Кар. Выпей его, – прокаркал ворон.
– С удовольствием, – оскалил клыки Шузмарал. Упал на колени рядом с Косым и впился ему в шею. Кровь колдуна живительным бальзамом оросила его гортань. Попала в желудок и взорвалась вспышкой энергии. Шузмарал с трудом оторвался и схватил незнакомого колдуна за волосы, посадил его.
Косой сразу почувствовал облегчение. Чувствительность возвращалась. Он откашлялся, поднял руку и вытер лицо. Взгляд его
