Заодно и мы с ней поближе познакомимся. Лизе с Людой, думаю, тоже очень интересна твоя соседка.
Как радикально поменялась у Анфисы точка зрения. Помню, как она кобенилась против присутствия Алеси, недолго, правда, Люда ее быстро угомонила, но было дело. А теперь эта стадия позади, теперь мои подруги-гулены выбирают политику пристального приглядывания к потенциальным соперницам, а не тотального игнорирования. Забавно со стороны это всё наблюдать.
В густом потоке учеников двигаемся по широким красивым коридорам цвета пьяного апельсина, походящие цветом на крылья Симаргла. В нишах вдоль стен стоят вазы с живыми цветами. Потолки украшены зеркальными вставками.
Как вернемся в лицей, продолжим тренировки. Или, может, ну их? Пускай сегодня «фениксы» бегают без меня? Работы-то непочатый край. Я ведь разбогател на пять заводов Эльса и восемь Мироновских. Катя вся в мыле: осваивает новые предприятия, обрабатывает отчетность, налаживает рабочие процессы с местным руководством. Надо бы ей помочь. А то сгрузил всё на брюнетку, она даже перестала со мной заигрывать — все мысли о фондах, станках, рабочих сменах и закупленных запчастях. Да, оказалось, иногда мне не хватает виляний ее ягодиц и жаркого дыхания в ухо. К хорошему быстро привыкаешь.
Насчет Мироновских фирм — пришлось принять. Виру подписал сам император, я его не просил, это Волконский постарался, но отказаться уже было нельзя. На этот счет состоялся отдельный разговор с Сёмой. Тут нужен чуткий подход, как с фугасной бомбой. Бывает, дети обижаются на всякую ерунду, и восприятие юного главы Великого Дома приходится держать под непрерывным контролем. К счастью, мальчик со мной уже на короткой ноге, и все его мимолетные мысли тут же оказываются на кончике языка. Обсудили, и возможные намеки на обиду растаяли. Еще и массовое письмо набили для вассалов Мироновых — чтобы не кипишевали, ибо новый глава Дома находится под опекой государева ставленника, и скоро ему назначат постоянного опекуна из Служилых родов. Нескольких, самых верных, вассалов я лично принимал, уверял, что всё в порядке с юным главой. Не все восприняли меня сердечно, но враждебных намерений никто не проявил, и ладно.
Ох, дети, дети, цветочки жизни, буйно растущие. Еще один пророс и у меня дома. Зарой зовут. Поначалу новая сестренка ходила как пришибленная. Но Лена девочку быстро растормошила, вогнав в краску десятком фраз из колючего репертуара.
Например, однажды на завтраке Ленка спросила:
— Систер, а тебе какие мальчики нравятся: сильные или богатые?
И тут же резкий поворот белокурой головки в мою сторону:
— Брательник, а ты хоть раз княжеские сиськи приведешь в гости? Или так и будешь таскаться с ними только по ресторанам и клубешникам? А как же род? Как же семья?
— Лен, вопросы сисек обсуждай, пожалуйста, с мамой. Наедине, — бросил я извиняющийся взгляд на еще одну гостью. — Простите, пожалуйста, Ефросинья Ладимировна. У сестры язык, как вентилятор. Распыляет всё, что в него летит.
— Ничего страшного, — любезно улыбнулась мне мама Зары и любовница моего покойного отца. — Из детских уст это звучит даже забавно, а этикету она еще успеет научиться.
Да, кстати бывшая отцовская пассия теперь тоже живет с нами. Безнравственно разделять мать с ребенком. На днях Зара официально вошла в наш род, и ее место жительства больше не обсуждается. Отныне девочка — Беркутова и точка. Ефросинью Гнездову мы, конечно, в род не взяли. Но разрешили сударыне поселиться в доме, дабы всё время быть рядом с дочкой. Объективных препятствий к этому не возникало. После интрижки с Всеволодом замуж ее ни за кого не выдавали, а спрятали поглубже в род. В общем, Базан не возражал против переезда сестры.
Смущало только одно в Ефросинье — чересчур открытые наряды. А еще, временами, легкое эротичное поведение. То она в коротком халатике передо мной пройдется, то за столом невзначай сдвинет подол платья и приоткроет аппетитную ножку. А однажды она в одной ночнушке выбежала на кухню за чайком. Чело-длань, двумя словами.
Глядя на это всё, мама покачала головой:
— Вот же стерва! По раз накатанной дорожке всё так же ездит. Мужа соблазнила, теперь сына пытается. Сынок, а тебе как отцовская пассия? — она повернулась и уставилась на меня сузившимися глазами.
Я задумчиво прикинул:
— Грудь меньше, чем у Кати, бедра узковаты, да и целлюлит угадывался сквозь ночнушку. А еще я не люблю дышать ванильными духами с феромонами. Вывод — не в моем вкусе, — огорченно вздохнул.
А мама улыбнулась.
Ну с Ефросиньей она, конечно, потом поговорила, и гостья поумерила свой пыл.
В холле «Красного замка» до меня доносится тихий окрик:
— Арсений Всеволодович.
О! Эти выпирающие сквозь красный пиджак пышные груди нельзя не узнать. Мать ее за ногу. Астерия!
— Можно вас на минутку. Вопрос по справкам аналитиков.
Делаю вид, что не слышу, а сам ускоряю шаг. Чур меня, чур. Только этой накачанной девки не хватало. Нафиг. Общайся по Грону с тренером. Или с атаманом, вот Симона где-то здесь ходит. А я штурмовик. Мое дело — мяч забивать.
Ладно еще Лиза. И то, после прокола с медицинским фракталом, у меня многократно убавилось желание общаться с пепельноволосой княжной. Да, она кошечка, каких поискать. Ласковая, милая, вся такая ламповая. А только отвернулся, сразу нацепила свой инопланетный жучок. Может, до сих пор не сняла. Как проверить?
Срочно ретируюсь, создавая в качестве заслона как можно больше учеников. Брошенная Алеся удивленно хлопает глазками вслед, а вот Астерия не останавливается и прет как бизон. Пока случайно не натыкается на Агаркина. Ловца красноволосый БТР не видит, поэтому сносит парня своим крутым крупом как нечего делать. Худоватый Харлам не удерживается на ногах и, качнувшись, бахается задницей на пол.
Астерия даже не замечает сбитого лицеиста, проносится дальше. Зато обращают внимание другие орлы. Причем понимают ситуацию по-своему.
Высокий, как рельсовая шпала, парень почтительно кивает мимо летящей Царице поля. Затем поворачивается к упавшему «фениксу». Один длинный шаг — и вот «шпала» нависает над ошеломленным Агаркином.
— Как ты смеешь толкать сиятельную княжну, люмпен? Даже не извинился! Позабыл своё место?
Взметнувшиеся руки тянутся к Харламу. «Шпала» настолько высокий, что, кажется, он не достанет так низко, если не присядет. Но нет, предплечья «шпалы» словно бы удлиняются, и моего однокашника хватают за грудки.
— Извиняйся! Живо!
Харлама вздергивают вверх, и он оказывается на ногах.
Шумиха привлекает внимание народа вокруг. Астерия с недовольным видом разворачивается. Я же спешу на помощь Харламу. Быстрый выплеск потока живы в ноги, секундный рывок, и вот стою подле нарушителей порядка.
— Уважаемый, драки в стенах лицея запрещены.
