– Вот, пришла помочь! – сообщила она, и Шквал мысленно махнул рукой.
Двое вольных бродяг быстро влезли в кабину «КамАЗа». Лиса села рядом с ним, спустив с предохранителя «Тавор».
– Ты гляди не убей кого ненароком, – бросил Шквал, забираясь в «Урал» рядом с вцепившимся в рулевое колесо солдатиком.
– Брат, я уже три года как Зону топчу и еще ни разу не убила кого не надо! – свирепо осклабилась девица и захлопнула дверь.
* * *
Конаково. Микрорайон Заборье
Элитный коттеджный поселок «Конаково Ривер Клаб» горел. Вместе с отелем «четыре звездочки», гостевыми домами, спортивным центром с бассейном и боулингом, банным комплексом, коттеджами и прочим. Горел, что называется, ясным пламенем…
Шипело. Стреляло искрами и хрустело. Горели дачные домики и таунхаусы. Горели лодочная станция и бывший яхт‑клуб.
Над пожаром летел колокольный звон, слышный издалека. Он катился над водой и таял между небом и землей.
Над дымом пожарищ маячили башни колоколен и летали перепуганные очумевшие птицы.
Да, конечно, монастырь «Неопалимой Купины». Оттуда ушел отец Гервасий со товарищи, как он сказал, «дабы и места, темной силой полоненные, свет Истины ведали». Как он там? Скит его, конечно, надежен, но Гон есть Гон.
А вот отчего пожар? Аномалии уже тут? Или просто удиравший жилец не выключил утюг, а тушить некому?
На блок‑посту очумевшие «вованы» уже не пытались сдерживать переплывших реку тварей, только постреливали по самым наглым.
На улицах почти никого. Не спешили местные с ружьями, не ехали бронемашины. А между тем, если аномальная фауна прорвется, никому мало не покажется – ни Конаково, ни поселкам и деревням дальше (в старой Зоне после Гона кабанов и химер, бывало, отстреливали и на окраинах Киева). А Тверь? Тамошние жители, не привыкшие ко всем этим делам, еще, чего доброго, со страху поумирают от одного вида монстров.
Горожане, напуганные тварями, пробившими Барьер, сидели по домам, а если и появлялись на улицах, то двигались короткими перебежками от дома к дому. Стреляли все меньше и меньше – тварей было покуда не такое уж и большое количество.
Несколько раз им бросились в глаза автобусы у домов. Руководили отправкой автобусов не военные, а какие‑то люди в штатском.
Простых горожан на улицах было мало.
– А‑а! Помогите!!! – прокричала какая‑то женщина в стороне.
Не сговариваясь, они метнулись туда.
На испуганную кучку людей наступал здоровенный горгонопес высотой по шею человеку. Черная косматая прямоугольная морда и густая шерсть любому призовому мериносу впору. Рывок. Огромная пасть мутанта распахнулась и захлопнулась на голове мужчины средних лет. Хрустнули, как орех, кости черепа, десятисантиметровые клыки, раздавив виски, вонзились в мозг. Из густой шерсти на голове и шее высунулись жала с присосками, из‑за которых мутант и получил название, и вошли в плоть уже мертвой жертвы. Новый крик, но пес уже издох, изрешеченный из «Абакана» в руках Шквала.
Со стороны пятиэтажки послышались вой сирены и почти одновременно беспорядочная стрельба.
Дальше путь перегораживала груда строительного хлама – кирпич, перемешанный с металлочерепицей и деревянными обломками.
– Давай, братва, пешую разведку проведем…
Там же лежало еще кое‑что. Большое, непонятное, почти полностью погребенное под кирпичным мусором, суставчатое, в уродливых наростах и желваках, острым горбом выпирало из обломков. Торчащие сквозь кирпичную крошку когти на мозолистых лапах, как у огромного страуса. Только вот лап было три, нет, четыре. Такого Шквал еще не видел.
А за этим монстром на узкой улице лежали, истекая кровью, с десяток мертвых тел – людей и мутантов вперемешку.
Парни в камуфляже отстреливались от пяти или шести напирающих тварей, прижимаясь к стенам.
Поддержка трех стволов с тылу решила дело в пользу людей.
Хотя для некоторых было, похоже, слишком поздно.
На щербатом тротуаре лежал молодой боец. Его грудь хрипло вздымалась, пока товарищ бинтовал его.
Перед ним склонялся крепкий мужик в затрепанной форме с логотипом «ЧОП «Бульдог». В глаза Шквалу отчего‑то бросился его помятый в нескольких местах шлем‑сфера, исцарапанный, как будто его пытались разгрызть.
– Нечего умирать, парень. Не время еще… – сжимая тело, бьющееся в конвульсиях, бормотал незнакомец.
Под подошвами, звеня, раскатывались стреляные гильзы.
Шкал скрипнул зубами. А это, считай, мутанты пока и не вторгались всерьез. А когда полезут, что горожане им противопоставят? Горсточку ментов и чоповцев? Охотничьи хлопушки? Травматы? Топоры, скалки и ломы?
Затем стало не до посторонних мыслей.
Из переулка вышли шаркающие мокрые фигуры – мертвяки, перешедшие через водную преграду.
Они приближались. Двое… трое… пятеро. Шквал видел изодранную гниющую кожу, зияющие запекшиеся дыры вместо глаз, и тем не менее, не видя, они хотя медленно, но уверенно двигались к ним, словно чуя горячую кровь. Бывшие люди шли против людей живых.
– Хрен вам! – заорала Лиса в лицо ковыляющим мертвецам.
Четыре прицельных выстрела в голову упокоили бродячие трупы.
Не успела группа вернуться к машинам, как новый мутант решил попробовать их на зуб.
Гадина была похожа на человека, но очень и очень отдаленно – короткие лапы вместо ног и длинные когтистые конечности вместо рук. Тело покрыто шкурой, смахивающей на сосновую кору, а морда отличалась огромными выпирающими челюстями и крошечными глазками.
Раздался грохот «Тавора», и антропоид взвыл. Его левая лапа взорвалась багряным фонтаном.
– Вот тебе, сучий потрох! – радостно выкрикнула сталкерша.
– Лиса, сзади!
Та обернулась, держа наготове «стечкин», и уставилась на второе существо. Оно было, пожалуй, того же рода, что и сдохшая гадина. Огромное, телосложением слегка напоминавшее человека. Мускулистое тело покрывала чешуйчатая темно‑зеленая шкура. Тварь сгорбилась так, что ее длинные руки почти касались асфальта; на лапах торчали толстые, мощные когти. Круглые красные глазки украшали плоский череп. Здоровенный ящер с длинным мускулистым хвостом, рядами оранжевых зубов, на которых виднелась свежая кровь, и толстыми когтистым лапами. И на миг сталкер изумился, насколько же нелепо и абсурдно выглядит это на улице провинциального среднерусского городка!
Тварь открыла пасть и издала протяжный отвратительный визг, сравнительно с которым железо по стеклу – почти симфония. Ничего подобного Шквал раньше не слышал. Черт, какая‑то выставка новых мутантов!
