Я к вам заскочу в гости, когда машину из Мугреево погоню. Не надо, Слав, сиди, я доберусь на автобусе. Бывайте, и… спасибо за всё.
Берендеи выходят проводить на улицу и обнимают меня на прощание. Я отхожу на десяток метров и оборачиваюсь. Трое взрослых берендеев и одна малютка смотрят мне в след, машу им рукой. Они машут в ответ. Какая-то горечь возникает в горле. Иду и вижу расплывчатую дорогу. Может, песчинка попала в глаз? Тут всё началось… Началось с укусом Марины и тут всё закончилось… Вряд ли я когда ещё увижу берендеев.
Автобус приходит через полчаса. Он тяжелым бегемотом переваливается по нагретому асфальту и тормозит на остановке, тяжело вздыхает. Это желтокожее животное поглощает меня и несет мимо светлых лесов и широких полей. Несет навстречу разгадке.
Я смотрю на проплывающие мимо пейзажи и не вижу их – перед глазами встают наши приключения, схватки, встречи, и надо всем этим парит легкая черная ромашка. Она-то и вела нас на встречу Пастыря с охотницей. Невольно вспомнились слова Вячеслава о подстроенном путешествии. Может и был расчет у тети Маши и остальных, но я как-то слабо в это верю. Я вообще сейчас ни во что не верю – жду и опасаюсь того момента, когда увижу свой дом. Пустой он будет или…?
Автобус, пыхтя и отдуваясь, вползает в мой родной город. Бензиновое дыхание автобуса перемежается жарким воздухом, но я не обращаю на это внимания. Мы едем по тенистому Васильевскому тракту, и двухэтажные дома глядят на нас пыльными оконными глазами.
Под дружеское подмигивание светофора перескакиваем на улицу Ленина, где дефилируют молоденькие девчата. Там, недалеко от кинотеатра «Родина», мы с Сашкой и Людмилой любили посиживать под большим кленом.
Вокзальная улица переносит по мосту через Тезу, и я вижу то место, где произошла первая наша встреча с оборотнями – площадку за липами недалеко от клуба «Шуйский пролетарий». Сквозь груду деревьев виднеется полянка, эх, знать бы тогда, чем всё закончится – ни за какие бы коврижки не пошел с двумя «зазывалами»… А может и пошел бы, чего сейчас загадывать?
Автобус останавливается у одноэтажного вокзала, и я отправляюсь домой.
Каждый шаг дается с трудом, я иду по Московской улице и боюсь. Боюсь обнаружить, что родителей уже нет, и что я один остался на всем белом свете. Сожалею ли я об этом? Спрашиваете! Конечно же сожалею – в груди словно образовалась морозильная камера, мурашки бегают по коже огромными стадами, словно табуны лошадей на перегоне. Или стаи волков при Дикой охоте.
Я иду.
Вот и мой дом на Ивановской улице. Ещё за пятьдесят метров я замечаю открытые ворота, и в сердце кольнуло, будто охотничьей иглой. Я стою полминуты, хватая ртом горячий воздух и пытаюсь унять дрожащие от адреналина колени.
Я вижу торчащий из ворот зад «буханки», а она должна быть в Мугреево…
Медленно иду к дому…
Со мной здороваются соседи и провожают удивленными взглядами, когда я не отвечаю. Хочу, но не могу, слова застревают огромными глыбами и отказываются скатываться с языка.
Глазами невольно обегаю дорожку у дома – разбросанного елового лапника нигде не видно… Трава, кусты черемухи и опиленные под провода липы. И мой дом, всё ближе и ближе. К ногам привязывают чугунные чушки и каждый шаг дается с огромным трудом, в груди борются два чувства – радость и недоверие. И радость побеждает…
– О как, явился блудный сын! – громом среди ясного неба звучит родной голос отца. – А где же ты так машину-то ухойдокал?
Он меня видит первым, когда выглядывает из задней двери «буханки». Бородатое лицо, перемазанное машинным маслом и смазкой, сурово хмурится.
– Папка, – вырывается у меня птичий писк, откашливаюсь и пробую снова, – а мамка где?
Отец вылезает из машины и оглядывает меня с ног до головы. Я невольно слежу за его взглядом и почесываю коленку под коротковатыми штанами. Знаю, что сейчас похож на Максима Перепелицу из одноименного фильма в тот момент, когда он вернулся на побывку домой, и отец его также оглядывал. Но это всё временные трудности, а я замираю в ожидании ответа.
– Дома она, окрошку готовит, так что ты как всегда вовремя! – хмыкает он и кричит в сторону открытого окна. – Ирина, глянь, какого к нам жениха занесло, хоть сейчас под венец! Любая пойдет!
Проезжавшая мимо на велосипеде девушка заливается звонким хохотом, отец удовлетворенно крякает. Я чувствую, как кровь кидается мне в лицо, и тоже хохочу. Обнимаю отца и притискиваю к себе, вдыхая запах пота, бензина и солидола. Высовывается из окна кудрявая мамина голова. Увидев меня, мама охает и уходит обратно, через несколько секунд она выбегает на улицу.
– Женька, живой! А мы уж думали, что ты не вернешься. Куда же ты пропал?
Чувство радости и счастья, которое я испытываю, можно сравнить лишь с детским восторгом новогоднего утра, когда просыпаешься и узнаешь, что под елкой дед Мороз оставил подарки. Это чувство нахлынуло волной цунами и поглотило меня со всеми страхами и неуверенностью.
Они живы!
Они живы!!
Они живы!!!
С каждым стуком сердца эти слова эхом отдаются в мозгу. Если можно попасть на седьмое небо от счастья, то я ощущаю себя на четырнадцатом небе. Сердце бухает, и я не хочу выпускать из объятий ни маму, от которой пахнет докторской колбасой, ни отца с его запахом солидола.
Мы стоим посреди дороги, а редкие машины нас аккуратно объезжают. Со стороны кажется, что отец с матерью провожают загулявшего сына домой. Хотя так оно и было, я действительно нагулялся. Нагулялся по шейку, по самые ноздри.
Рассказываю родителям не настоящую версию, а придумываю на ходу. Пожалел их психику и не стал разглагольствовать об оборотнях и охотниках. Мы неожиданно уехали из Мугреево в Сибирь по приглашению дальней родни Александра. Заскочить не успел, потому что опаздывали на поезд. За это я огребаю по затылку от отца и получаю укоризненный взгляд матери. Александру там понравилось, и он решил остаться вместе с теткой, а я вернулся обратно, но по пути меня ограбили и нашлись доброхоты, которые скинулись с миру по одежке – оттого и выгляжу как бомж.
Неубедительно, натянуто, со множеством белых пятен, но в тот момент эта легенда кажется мне правдоподобной. И отец с матерью всего лишь ругают меня за такое решение. Потом мама выходит и отец высказывает, что у него накипело с того момента, как сосед тети Маши доставил разбитую «буханку» по адресу страховки.
