Он начал превращаться в зверя, особенно по ночам, когда телепат после концерта кидал ему дохлую крысу или аскариду, запирал дверь и уходил до следующего дня. Обгадив все помещение заточения, неделями пожирая мертвечину, не имея возможности мыться, бриться и общаться, бандит являл собой нечто среднее между зомби и аасменом.
И только режимные концерты с использованием разных эпизодов спектаклей, кино и даже балета не давали ему окончательно сойти с ума и перегрызть себе вены.
Телепат с упрямым рвением заставлял человека танцевать, петь, читать стихи и монологи пьес, изображать сценки кинофильмов советского времени и концертов эстрады и юмора. Мутант морщился и недовольно стонал, если его «артист» плохо играл или падал, довольно ржал и потирал язвенный лоб в случаях удачи и успехов невольника. Он никоим образом не собирался убивать человека. Ну, не аасменом же потом управлять и учить актерскому ремеслу! И не свинорылом. А тут такой экземпляр!
Месяц назад, попав под ментальную атаку, отряд Зубоскала перестрелял друг друга на окраине Лунинска. Очередная бандитская группировка перестала существовать, а ее главарь очутился в лапах телепата. И теперь бывший атаман Зубоскал, когда-то известный на Пустыре и в округе Лунинска, плясал под дудку мутанта, хриплым басом гаркал стишки из детства и скакал на Коньке-Горбунке по старой замусоренной сцене, доставляя удовольствие этому гаду. Видел бы его кто из бывших корешей, засмеяли бы.
Наглотавшись сырого мяса и корчась каждый вечер от колик, бандит пытался ночами возвращать себе человеческий облик. Его человеческое сознание отчаянно боролось с теперешним звериным состоянием, но сорок прожитых лет даром не пропали. Верх пока брало прошлое «Я». Он нашел в гримерке пару журналов и читал вслух. Он громко обсуждал планы своего освобождения, молил Господа и Чёрного Сталкера, разговаривал с покойными приятелями его группировки и клялся встать на путь истинный. Из кожи нескольких аскарид он связал петлю, соорудил виселицу на старой люстре, чтобы она напоминала ему о счастливом конце. Он реализовывал свои плотские физиологические потребности с манекеном гримерки. Нарисованную на стене морду своего ненавистного врага телепата бывший бандит расстреливал плевками, иголками или просто мочился на нее. Он придумал девяносто девять способов умерщвления мутанта, но все они мигом исчезали в небытье, когда сквозь дубовую дверь каждый кошмарный вечер невидимая ментальная волна гипноза вводила его в ступор и выталкивала наружу. Вела аморфное тело с кисельным вареным мозгом в зал и заставляла вытворять то, что ему никак не хотелось.
И сейчас Зубоскал, бывший главарь бандитов Пустыря, умеющий убивать бритвой с языка и удавкой из лески, да и вообще любым предметом обихода, с возгласом «и-го-го» и «сивка-бурка, вещая каурка, встань передо мной…» скакал на кукле коня, чем вызывал довольный оскал телепата.
То ли увлеченность мутанта своим артистом и концентрация гипнозных сил на нем, то ли действие артефакта «сердце», обладающего отводом глаз, повлияло на телепата, но он не заметил опасности, пропустив появление других людей в этом здании.
Экспансивная пуля калибра 7,62 миллиметра одновременно со звуком выстрела вошла в затылочную часть безобразной головы мутанта и с разрывом половины ухмыляющейся рожи вылетела изо лба. Череп, как разбитый об стену арбуз развалился кровавой кашей. Тело дернулось и склонилось набок. Без агонии, без предсмертных вскриков. Был мутант – нет мутанта.
«И-го-го» прекратилось через две секунды. Еще через три остановился Конек-Горбунок. Человек встал с него, обернулся. Подбородок и щеки, заросшие грязными рыжими волосами, затряслись. Он сделал слабый шаг, затем еще. Потом более уверенный. Спрыгнул со сцены и со звериным рычанием бросился к трупу телепата.
Вошедший в зал Холод окинул настороженным взглядом помещение и заострил внимание на психопате, терзающем мертвого мутанта. Его победоносный клик вперемешку с каким-то нечеловеческим рыком оглашал своды зала. Он кромсал руками останки телепата, разбрызгивая кровь, плоть и мозговую кашу из его не маленькой башки.
– Тротил, ты это… осторожней с ним. Никак свихнулся чел. Ухо востро держи, – сказал Ден, медленно продвигаясь вперед.
– Понял тебя, Холод. Это не зомби? Может, его тоже в расход? – отозвался Тротил.
Ден взглянул на Будынника.
– Смотрю, тебя корежит его вид и возня? Держи сектор за мной. Я к этому… гм… артисту, – сказал Ден и, убрав винтовку на плечо, моментально достал из-за спины «макаров». Следуя за стволом оружия, спецназовец приблизился к фигуре, забрызганной кровью.
– Э, мужик? Слышь? Харэ тут мясорубкой робить! Кончай.
Бывший бандит замер, рассматривая своего спасителя.
С его опущенных рук капала кровь, лужа под ногами и куски мяса и конечностей создавали ужасную картину. Ден сглотнул, побледнев и сжав рукоятку пистолета. Одно лишнее движение, и он готов был всадить всю обойму в этого Потрошителя.
– Ты-ы… кто-о? – промямлил мясорубщик с блаженной улыбкой на красной физиономии и сделал шаг к спасителю.
– Э-э… стой. Стой, дядя! – Ден одними глазами обвел помещение, пытаясь до конца привыкнуть к сумеркам. – «Чех» бородатый? Эй, ты, к тебе обращаюсь.
– Ты-ы кто-о-о? – опять проблеял бандит.
– Конь в пальто, ёптеть. Тротил, как обзор?
– Чисто, но темно, ёксель-моксель, – ответил Будынник, – ща зажгу чё-нить. А то жутковато как-то в темноте.
– Давай живей. А то тут сцена из «Зловещих мертвецов». У меня яйца в точку уже! – сказал Ден и сморщился. – От кого из вас воняет?
– М-м-м, – что-то просопел незнакомец и бессильно плюхнулся в кресло рядом с трупом телепата.
– Что мычишь, Конек-Горбунок? Заложником, что ли, у него был? Он тебя так?
– Ага-а, – просипел бедолага, скрючившись в позе «зю» и пытаясь прийти в себя.
– Писец картина! – Ден приопустил оружие, но бдительности не терял. Корсар предупреждал, что здесь никому и ничему верить нельзя и очко расслаблять тоже. Даже когда по-большому ходишь в уголок.
Тротил зажег какой-то факел, воткнул его между крайними креслами. Стало светлее, а то от выбитого окна-мозаики освещения было явно маловато.
Вид кровавой сцены, озаряемой огнем, стал еще кошмарней. Спецназовцы переглянулись, не скрывая отвращения и тошноты.
– Слышь, бородач!? Как величать тебя? Откуда ты? – Ден чуть наклонился вперед, оставаясь в метре от бомжа.
Тот боязливо и одновременно заинтересованно оглядывал спасителей. И тряс патлатой головой. Красные руки дрожали, дыхание снова участилось.
– Я… Я… Не помню… Не знаю.
– Интересно девки пляшут, – Будынник почесал пятерней затылок шлема, – тут лунатик объявился? Военврача надо сюда. Его пациент. Стопудово.
