Такой ответ Руслана удовлетворил. Он кивнул и попросил продолжать.
— Следующий этап — освоение территорий, где люди пока не осознали всей прелести просветляющей истины, которая снизошла на Юрасова… А позавчера он вдруг решил, что заключенные в тюрьмах слишком дорого ему обходятся. Раньше он пытался привлечь часть из них на службу и использовать в качестве так называемых «ударных бригад». Видимо, хотел моих ребят ими заменить, думал, что зэки будут более покладистыми, раз получили свободу и власть. Но просчитался. У «бригадиров» сразу же возникли конфликты с полицией, пару раз даже перестрелки случились, да и за личные интересы они радели куда больше, чем за своего «благодетеля». Я считаю, Юрасов просто испугался, что не сможет удержать зверя, которого сам же и выпустил из клетки. В общем… он решил от них избавиться. Меня в этой операции привлек только для ареста — считай, устранения — уже выпущенных на свободу преступников, этих самых «ударных бригад». Сволочь, сначала вооружил их, а потом руками моих ребят решил приструнить. Мы, конечно, справились, но одного бойца я потерял.
Губанов замолчал, опустил взгляд.
— Погоди, — сказал Руслан, начиная понимать. — А остальные заключенные, что еще в тюрьмах оставались?..
— В расход. До последнего человека, — глухо сказал Губанов. — Я не поверил сперва. Специально потом смотреть ходил. В жизни не видел столько крови на земле и мозгов на стенах.
— Ерунда какая-то. Там же навряд ли были сплошь убийцы… — растерянно начал Руслан.
Но Губанов его резко оборвал:
— Ты не понял! Ему это безразлично! Возникла некоторая проблема? Этого достаточно даже для крайних решений! Я не особо впечатлителен, и трупы видеть доводилось не раз, но то, что учинили в тюрьмах люди Юрасова, выходит за пределы любой жестокости.
Руслан помолчал, пытаясь уложить в голове масштабы произошедшей бойни и жестокости человека, учинившего ее. Получалось с трудом, он покачал головой и спросил:
— И что же, полицейские их расстреливали?
Губанов усмехнулся.
— Нет, не полицейские. Они же, на самом деле, неплохие ребята, просто запутались, и вседозволенность в голову ударила. Кстати, многие так же недовольны сложившейся ситуацией. Часто сбегают. Обычно берут автоматы, пайки и сваливают. По одному, по двое, иногда целыми группами. Полковник восполняет личный состав волонтерами. Но как бы те ни были ему преданы, все равно — палачами никто не хочет становиться. Поэтому Юрасов поступил хитрее: набрал расстрельные команды из самих заключенных, пообещав взамен свободу. Хотя в итоге и здесь наврал. А вот уже от расстрельных команд избавлялись полицейские. Но таких зверей, я бы тоже не моргнув глазом… тут полковник все правильно рассчитал.
Руслан почувствовал себя нехорошо. Слишком явственно стояли перед глазами моменты недавней перестрелки, как падали люди, сраженные его пулями… К горлу подступила тошнота. Он подавил ее усилием воли, собрался и сказал:
— Ладно, рассказывай, чем занимаются люди, которых полиция гоняет по городу целыми колоннами. А потом подумаем, что нам дальше со всем этим делать.
Через полчаса Руслан достаточно хорошо представлял, на чем строит свою политику выживания полковник Юрасов. И выводы из этого следовали самые неутешительные.
— Он не остановится, даже когда под ним окажется большая часть горожан, — сказал Руслан, поднимаясь со своего места. — Я говорил это раньше и остаюсь при своем мнении сейчас. Столкновение с Юрасовым неизбежно. А тут еще мысовцы…
— Я примерно это и сказал с самого начала. — Губанов одним ловким движением поднялся на ноги.
— Может, получится договориться о перемирии?
— Смешно, — Губанов и правда усмехнулся, но, обнаружив, что Руслан смотрит на него вполне серьезно, добавил: — Договориться, конечно, можно. Но договоренность будет действовать ровно до того момента, пока он не отправит сюда пару своих отрядов. Так что можно даже не терять на это время.
— Что ты предлагаешь? — Руслан наконец понял, что Губанов пришел к нему уже с готовым планом.
— Надо ударить по нему сейчас, пока он к этому не готов и не ожидает такого подвоха.
— Ты не болен, случаем? — заботливо спросил Руслан, поворачиваясь к спецназовцу.
Теперь они стояли на расстоянии какого-то шага и смотрели друг другу в глаза. Совершенно некстати Руслану вдруг пришло в голову, что сейчас ему с капитаном не справиться.
— Юрасов не такой человек, чтобы отказываться от своих планов, — невозмутимо продолжил гнуть свою линию Губанов. — И этот торговый центр у него стоит в качестве третьего по счету объекта, который надо взять под контроль после окончательного захвата центра города — «наведения порядка», как он это называет. И, если мы хотим выжить, действовать надо без промедления.
Руслан отметил, что капитан сказал «мы». Что это, психологическая уловка или же он действительно уже считает себя частью общины?
— Как ты себе это представляешь? Мы только что из одной переделки едва выбрались, а ты хочешь нас еще в одну втянуть. Да и, в любом случае, сколько у нас бойцов, а сколько народа у Юрасова!
— Значит надо уходить, — пожал плечами Губанов. — Здесь мы все будем трупами очень скоро.
— Мы не можем уходить. Мысовцы никуда не делись. Пусть сегодня они потеряли половину отряда, но сто пятьдесят озлобленных, голодных, вооруженных головорезов все еще недалеко от города. Какое-то время им понадобится на перегруппировку, но я не сомневаюсь, что они вернутся. И вместо того чтобы уходить, ты со своими людьми, наоборот, должен помочь нам организовать здесь форпост для защиты города.
— И как долго мы продержимся? Как ты считаешь, летун? — резко спросил Губанов. — То, что я тебе предлагаю — это и есть выход. Решение всех проблем! Нужно взять власть в свои руки и организовать оборону, используя ресурсы целого города, а не силами кучки горожан и отряда спецназовцев. Давай, пока мы временно решили вопрос… с этими… с мысовцами… атакуем Юрасова. То, что он сумел подмять под себя полицию и рекрутировал горожан, ровным счетом ничего не значит. — Губанов говорил с напором, всё повышая голос. — Людей, преданных лично ему, не так и много. Надо просто выбить его из игры, а остальным объявить новые правила. Я смогу избавить город от Юрасова, а твоя задача — не допустить после этого скатывания города в хаос. Это единственный вариант остаться в живых и не стать одним из тысяч рабов.
— Я понимаю, о чем ты говоришь, — сказал Руслан, опуская глаза, — и даже готов признать, что в твоих словах есть рациональное зерно. Но в голове такая операция как-то не укладывается.
