оно не перетекало.
– И что делать? – вслух спросил я у Чёрного.
И Чёрный подсказал: нужно выдохнуть через руки.
Бред, конечно, но я решил попробовать. Мысленно направил выдох в руки и представил, как моё дыхание через ладони вдувает голубое пламя в Григория Ефимовича. Главное дышать ровно и удерживать магическое течение.
Хоть и толчками, но пламя переходило в Григория Ефимовича. Сначала с трудом, а потом словно его организм почувствовал жизненно необходимое и жадно потянул пламя в себя. Словно умирающему от жажды поднесли ко рту фляжку с водой. Поначалу он в помутнении рассудка даже не понимал, что это спасительная вода. Но потом распробовал и рванулся к воде уже сам.
«Достаточно!» – передал мне Чёрный, и я с трудом оторвал руки от Григория Ефимовича. Я был уставший и выжатый, как не знаю кто. А Григорий Ефимович глубоко вздохнул и открыл глаза.
Мы некоторое время молча смотрели друг на друга. Потом Григорий Ефимович попытался что-то сказать, но у него получилось только невнятно прохрипеть.
– Сейчас воды принесу, – сказал я и выскочил в коридор.
Ну как выскочил? Меня шатало, словно я целый день без еды и воды таскал тяжести.
Придерживаясь за стенку, я вошёл в кухню. И столкнулся с капитаном Ерохиным. Он вместе с Женей пришёл за обедом для охранников.
– Ты почему не на занятиях?! – заорал он, едва увидел меня.
У меня не было сил что-то отвечать ему. Поэтому я, полностью игнорируя капитана Ерохина, обратился к Агафье Ефимовне.
– Там Григорий Ефимович…
Она уронила половник, которым перекладывала суп из большой кастрюли в маленькую, и кинулась в комнату брата. А я обессиленно упал на стул, на котором она сидела совсем недавно.
– Встать! – рявкнул капитан Ерохин.
У меня не было сил пошевелиться, единственное, что я мог – это дышать.
– Я сказал встать!
Чёрный недовольно завозился. Но даже он не мог мне сейчас добавить сил. Я понял, что всё отдал Григорию Ефимовичу, до капельки. Но если ему от этого станет лучше, то не жалко.
Капитан Ерохин, не дождавшись от меня исполнения команды, кивнул Жене, и тот поставил кастрюлю на плиту, подошёл и, схватив за шкирку, грубо поставил меня.
В другой раз ему это не сошло бы с рук, но сейчас… Сейчас у меня не было сил даже огрызаться. Но…
Короче, я выключился. Ненадолго. Но этого времени хватило, чтобы Чёрный занял моё сознание.
Что было дальше, я помню обрывками. Помню лютую ярость – как ты, червь, посмел схватить за шкирку бога?! Потом вывернутая рука Жени и его полёт по кухне. Пятящийся к выходу капитан Ерохин. Летящая ему вслед кастрюля с супом. И рычание такой силы, что всё вокруг задребезжало…
А потом откуда-то издалека раздался голос Агафьи Ефимовны.
– Владислав!
О её голос ярость Чёрного и разбилась. Он утих, а я очнулся.
– Ты что творишь?! – в голосе Агафьи Ефимовны была сила. Сила матери. Абсолютная сила. Надёжная и справедливая.
Я сделал шаг ей навстречу и грохнулся без сознания.
Очнулся я только к вечеру. Я лежал в комнате Агафьи Ефимовны, на её кровати. Все мышцы болели, как после усиленной тренировки. И голова гудела. Но я мог уже шевелить руками и ногами. Силы вернулись ко мне.
Я почувствовал присутствие и повернул голову – на стуле возле стола сидел Боря. Он услышал, что я проснулся, и подошёл ко мне.
– Как ты? – прозвучало словно сквозь вату.
– Норм, – ответил я и попытался сесть.
Но Боря удержал меня.
– Лежи, не торопись вставать. На вот, Агафья отвар оставила для тебя.
Боря взял термос и налил в стакан буроватой жидкости. Я приподнялся и взял стакан. Руки дрожали. Боря, поддерживая меня и стакан, помог выпить. Вкус отвара был горьковатый, но показался приятным и освежающим. Забрав пустой стакан, Боря помог мне лечь и поправил подушку. Потом пододвинул стул и сел рядом со мной.
– Рассказывай!
Я сразу понял, что его интересует. И я с радостью рассказал бы ему, но не знал, с чего начать. Слишком много всего произошло.
– Всё сложно… – пролепетал я.
– Сложно – это сложено. Сложено из разных кусков. Начни с того, что ближе, – посоветовал Боря.
И я начал:
– Я освободил Чёрного. Он сейчас во мне, я кормлю его, когда ем.
И тут я вспомнил, что выпил воду, и не поделился с Чёрным. И вообще как-то не слышно его. В душе было тихо, Чёрный на мои мысли не реагировал. Как будто его и точно не было больше со мной. Возникло странное чувство пустоты, словно часть меня исчезла.
Эта пустота оглушила. Я испугался, а вдруг Чёрный переселился в капитана Ерохина? Сердце забилось от ужаса. Мне стало страшно от того, что он теперь может натворить.
Как ни странно, Боря моим словам о Чёрном не удивился. Он только спросил:
– Кто о нём знает?
– Никто, – ответил я.
– А Сан Саныч?
– Никто, – повторил я.
– Это хорошо.
– Только я его сейчас не чувствую, наверное, он… – я хотел сказать, что, наверное, Чёрный переселился в капитана Ерохина, но Боря успокоил меня:
– Не беспокойся, он сейчас спит и не слышит нас.
Именно так Боря и сказал.
И я понял, что, он знает о Чёрном. Я глянул на термос, понимая, что отвар был не простой.
Боря кивнул.
– Да, Агафья намешала свои травки. Но времени у нас не много, он скоро проснётся. Поэтому спрашивай.
– Кто он?
– Велес, скотий бог, сын Мораны.
– Что?.. Сын?.. – Сказать, что я был ошарашен, это ничего не сказать. – Так получается, когда Морана пришла в селение, то она пришла не с отцом, а с сыном?..
– Нет, – ответил Боря. – С Чернобогом, со своим мужем. Только поняли это много позже.
– А как Чёрный… Велес оказался в подвале?
Боря глянул на часы.
– Давай про это в другой раз, сейчас расскажи про Сан Саныча, зачем он увозил тебя?
И я рассказал про теракт. И про нашу идею с флешмобом.
– Когда? – спросил Боря.
– Через две недели.
– Не слабо! Лучше даты не придумаешь! – он задумался на минутку, а потом покачал головой: – Вряд ли с флешмобом прокатит, но попробуй, предложи. – И снова глянув на часы, добавил: – Никому не говори про Чёрного. Знать будем только Григорий, я и Агафья… – и, вдруг резко сменив интонацию, продолжил как ни в чём не бывало: – Наберёшься сил и отработаешь сегодняшние упражнения на плотности-пустоты. Научиться работать с плотностями и пустотами очень важно для боевого мага.
– Да, конечно, – автоматически согласился я с Борей,
