А на самом деле я имел предназначение. Это я должен был поднять одного друида на более высокую ступень развития, чем все, что доступно Кругу сейчас. Дагарикс его имя. Было об этом пророчество. Вот архангелы и решили ударить в корень проблемы, а друиды не поняли всей сложности ситуации. И вот теперь я у разбитого корыта, и Дагарикс скоро будет потерян. Вот.
Эта тварь мне все рассказала. Для него было большим сюрпризом, когда я покрошил его подпевал, до того как они успели мечи поднять. Он прыгнул на меня. А оба магазина уже пусты. И перезарядить не успею. Пришлось отбиваться прикладом. Архангел его чуть ли не в щепки расколол.
Но для меня это не страшно – даже простой неофит дерево назад срастить может. Я успел выхватить «магнум», ну и всадил ему в живот всю обойму. Добивать не стал. Он и так не жилец. А уж он перед смертью все выложил: и про план против меня, и про Дагарикса… Вот.
Так, черный, и получается. Я задницей чую: чтото не так было в моем посвящении несостоявшемся. Чегото не сообразил я. Прочие – ладно, но Дагарикса я чувствовал неплохо. Тем более наш поединок о многом мне сказал. Это тот, помните, что дарклингов убил, – Дагарикс его имя. Даже Лин покойный сказал, что он – истинный воин. Будь ритуал посвящения такой мерзостью, он не пошел бы на это. Вот.
И от этого вдвойне обидно. Провели меня, поиграли и выбросили. Только если они думали, что я сломаюсь, – черта лысого. Теперь я со всего Воинства Небесного ответ требовать буду, пока они меня не прибьют. Вот.
– Герой, – проворчала Гюрза. – С перочинным ножом на строй тяжелой пехоты.
– Угомонись, – устало буркнул Хансер, и девушка опять притихла.
Все вновь замолчали. Тайви тихо встала, подошла к Хансеру и занялась его ранами, подправляя огрехи Орсо. Всетаки целительство – это была ее сила.
– Я другого боюсь, – тихо сказал Орсо. – Боюсь, охотников на меня спустят.
– Что за звери такие? – поинтересовался Хансер.
– Вот именно что звери и есть. Страшные твари.
– Странно, я не слышал о них.
– Немудрено. Друиды не любят о них говорить. Слышал древние мифы, скажем, о троянской войне?
– Краем уха. Знаешь же, я в древностях не силен.
– А подоплека всех их была такая, что однажды все другие планеты решили уничтожить Плутон. И ваши старцы, или как они там называются, пообещали свободу всем высшим, кто встанет на их стороне. Доменовцы посмеялись над этим, а зря. Так или иначе, у высших была озлобленность на тех, изза кого они на Плутоне. Ну, короче, катились оттуда напавшие быстрее, чем туда. А высших ваши старцы выпустили – сдержали слово. Им же путь один был – на Землю. Многие сразу начали корчить из себя богов, детей богов и прочих высших существ. А там и до войн докатилось. Понятно, всем хотелось власти. Так вот, все, что в мифах низших объясняется вмешательством богов, на самом деле было действиями Круга. Как только ктото из великих героев слишком зарывался, его устраняли. И поручали это охотникам. Один охотник вполне способен был вырезать высших отрядами.
– Так силен? – удивилась Гюрза.
– Суди сама: магия на него не действует, сила у него – как у слона. Единственное, что его удержит, – это заклятые серебряные кандалы. Форму тела меняет по желанию, так же, как и состав: кость, металл, камень… может принять облик любого зверя. И не только зверя. Один безобразничал в облике сфинкса. Не зря египтяне прозвали его отцом ужаса – поверьте, это еще мягко сказано.
– Сфинкса, насколько я помню, извели, – заметила Гюрза.
– Да, было дело. Охотникито все равно смертные. Раны они заращивают в считаные мгновения. Сносишь ему голову – заживает сразу за мечом. Как извели сфинкса, я не знаю, способ нашелся. Как и горгону Медузу, и многих других. Один высший, Геракл – его друиды называли охотником за охотниками. А еще божьей карой. Но смогли убить и его. Вот.
– Быстро этих высших, как я посмотрю, угомонили… – Гюрзу рассказ, видимо, заинтересовал.
А вот Тайви с Хансером были все так же безучастны.
– Не всех, только воинствующих. Были и другие. Они жили тихомирно, обучали низших чему могли. Большинство христианских святых – это их последние ученики. Этих уже Воинство Небесное угомоняло. Те, кто не успевал укрыться в Иерусалиме, угомонялись фламбергом, а потом уже стряпалась для низших легенда.
– Если знал все это, какого же черта повелся на речи архангела? – фыркнул Хансер.
– Думал, это друиды их очерняют, – признался Орсо. – А теперь понял: правда все это. А еще чем страшны охотники – так это тем, что, если на одного из них попадет хоть капля твоей крови, он не успокоится, пока не убьет тебя, будь ты до того хоть братом на крови ему. Потому основное время их и держат в цепях.
Тайви вновь отошла от костра. На глазах слезы.
– Даже почеловечески его не похороним, – сказала она.
– О живых думать надо, – проворчал Орсо. – Мертвымто все равно.
– Какие вы все бесчувственные! Он же другом вашим был! – воскликнула сильная верой.
– А что нам, волосы на себе рвать?! – вспылил Орсо. – Или крестовый поход на Рим объявить?! Он мертв! И стенаниями делу не поможешь! Он умер, чтобы мы прошли дальше! Чтобы восстановили его доброе имя! Поэтому возьми себя в руки! Думать надо, что дальше делать!
– Возможно, придется по Небесной тропе прорываться, – сказал Хансер. – Хоть шанс невелик. Я бы поискал другую портальную башню.
– Спи, – приказала Тайви. – Завтра все обсудим.
Она вытерла бежавшие ручьем слезы. Трудно сказать, что вывело ее из ступора: слова ли Орсо, или внутренний стержень, о котором я не раз говорил, но, благородные сеньоры, в руки она себя взяла.
* * *
Утром Тайви встала еще до восхода солнца. Долго возилась с ранами Хансера. Ее силы, истощенные до предела, восстанавливались медленно. И те крохи, которые появились за ночь, она истратила на то, чтобы хоть както облегчить его боль и ускорить заживление. Все ее манипуляции Хансер принимал, не меняясь в лице. Проснулся Орсо, сходил на охоту.
Гюрза встала последней, когда на костре в котелке уже булькала похлебка.
– Долго дрыхнешь, – проворчал Хансер. – Спали без задних ног. Никому в голову не пришло, что мы на вражеской территории и спать без стражи – непозволительная роскошь?
– Да чего ты все время к девочке цепляешься? – возмутился Орсо.
– Эта девочка способна тебя прикончить минимум тремя способами, не вставая, быстрее, чем ты скажешь «мама».
– Мало ли что она может. Она тоже человек.
– Ошибаешься. Человек умер бы в Бремене, а она – раб.
– Ты слишком жесток, – поддержала Орсо Тайви. Была она сегодня бледнее, чем обычно, глаза красны от слез.
