Вижу мелькнувшую в дальнем конце коридора тень. Плавно выдвигаю Индиру перед собой. Жду — сердце бухает, как баба копра. Тень рассасывается, как и не было ее. Ни пальбы, ни свиста брошенного сюрикена[26], ни даже шороха. Ничего.
Они смеются надо мной.
И я слышу этот смех всей кожей.
Удовольствие от опасной игры быстро выветривается, и нахраписто, вязко наваливается гнет похабных моих лет. Затравленным взглядом окидываю необъятное пространство, что раскинулось передо мной. Как мне преодолеть его? Где взять силы?
Зачем все это?
На противоположной стене мелом размашисто, с тем расчетом, чтобы я непременно увидел, написано: “Зомби, ты козел. Сдавайся”.
Едва успеваю совладать с лицом. Потому что Индира не должна видеть моей слабости.
А вот что это за любопытная дверца впереди? Череп и кости на ней намалеваны явно не через трафарет, а как бы шутейно. И сделано это не нашими добрыми затейниками, “кайманами”, а кем-то из обитателей здания, и довольно-таки давно. Например, под Рождество, смеха ради. То есть “кайманы” наверняка подумали, что за оной дверцей спрятан распределительный щит…
Но я-то вижу, что это не так!
Сгибом левой руки с “уонгом” зажимаю горло Индиры, чтобы не трепыхалась, а правой бережно, стараясь не производить шума, тяну дверцу на себя.
Против ожиданий она легко поддается.
Ловушка? Не похоже…
Заглядываю внутрь.
Нет, судьба-матушка все же любит старичка Зомби.
— Зомби прошел на шестой этаж.
— Как ему удалось проскочить сразу три этажа?! — взрывается Сполох.
— Он нашел грузовой лифт с автономным энергопитанием. Мы вовремя успели его обесточить.
— Вовремя? — нервно смеется Сполох. — Что вы называете “вовремя”? Еще один такой сюрприз, и мы будем принимать его в подвале!
— Сюрпризов больше не будет, комиссар…
Кто-то осторожно дергает меня за рукав. Я едва не подпрыгиваю на месте.
— Шлем, — смущенно говорит “кайман”. — Отдайте, пожалуйста, мой шлем.
— Тихо, — вдруг шепчет Сполох и поднимает указательный палец. — Тихо…
И я отчетливо слышу доносящиеся откуда-то с огромной высоты, искаженные тысячами уголков и закоулков, раздробленные в мелкие брызги этажными пролетами и шахтами лифтов звуки выстрелов.
Я зажмуриваюсь. Сейчас должен быть взрыв. Сейчас. Вот-вот, сию секунду…
— Все, — говорит Сполох, стягивая с головы круглый марсианский шлем. — Кончилось.
Открываю глаза, выпрямляюсь. Медленно, трясущимися руками избавляюсь от своего шлема.
Действительно. Все кончилось. На сей раз, кажется, кончилось.
…Я старый человек. Говорят, в таком возрасте даже летают в космос, но ко мне это не относится. У меня слабое сердце. Стыдно проверять, но не удивлюсь, если у меня мокрые штаны. Все эти игры не для меня. Я хочу покоя, хотя бы немного покоя в остаток моих дней.
Как я устал. Боже мой милостивый, как я устал!..
Мне невыносимо трудно удержать вертящийся на языке вопрос. Не то психологический барьер, не то какая-то подзабытая примета… Но я поддаюсь искусу и все же задаю его:
— Как ты думаешь, Индира жива?
Сполох молчит. В его руке зажата фонор-карта. Просто чудо, что он до сих пор не скомкал ее как обычную бумажку.
Он боится. Ему всего-то и нужно, что набрать код вызова кого-нибудь из “кайманов” — хотя бы того же Покрамовича! — и задать нехитрый вопрос. Но у него нет на это ни мужества, ни сил.
…Не успев поровняться с полом очередного этажа, квадратная платформа грузового лифта резко останавливается.
— Догадались, — бормочет Зомби. — Молодцы.
Речь его невнятна, потому что зубами он принужден сжимать витой проводок активатора. И упаси его Бог разжать челюсти.
Он выталкивает меня в метровой высоты щель — я падаю неловко и, похоже, разбиваю колено. Какое это может иметь значение сейчас?.. Он уже рядом, и его пистолет приложен к моему затылку. Такое впечатление, что Зомби ухитряется смотреть сразу в нескольких направлениях. Чуткий, как зверь. Хитрый, как дьявол. И злой, как все черти ада сразу. Хорошо, что он остался в одиночестве. Окажись таких целая свора- ни за что нам с ними не совладать.
Это что еще за упадочные настроения?!
— Зомби! — окликают его.
Он спиной бросается на стену, грубо хватая меня за шею и прижимая к себе. И я снова лопатками чувствую холодный металлический цилиндрик, пристроенный у него на животе. Мина… Какие-то секунды Зомби соображает, откуда идет голос.
— Аюшки! — отвечает он ласково. Получается: “Аюхки!”
— Я тебя вижу.
— И как, нравлюсь?
— Не очень. Ты похож на кусок свиного дерьма.
Похоже, такие ни на секунду не прекращающиеся примочки от “кайманов” страшно выводят его из себя. Он мужик до чрезвычайности самолюбивый. Это его недостаток, и ребята пытаются использовать его в полной мере. Полощут злыдня на все корки… К сожалению, пока — без особого успеха.
И на сей раз Зомби реагирует на издевку длинным ругательством. В ответ слышится ядовитое ржание. Ничто так не раздражает себялюбца, как невозможность парировать оскорбление. А все, чем ни отвечает Зомби, вызывает у “кайманов” приступы безудержного веселья.
И, как мне чудится, он теряет уверенность.
Хотя ему удалось преодолеть уже половину пути к цели!
Бормоча себе под нос: “Туда нам нельзя… попробуем сюда…”, он по стеночке движется к дальней лестнице. Какой идиот выдумал неперекрывающиеся лестничные пролеты? Попробовал бы Зомби так же пошустрить в “Башне смерти” — охрана во мгновение ока обрушила бы по всем направлениям броневые плиты и пустила газ… На лестнице, понятное дело, устроился “кайман” с огромным машин-ганом.
— На счет “три” эта девушка схлопочет пулю, — говорит ему Зомби. — Раз… два…
— Да я что, — невозмутимо пожимает плечами тот. — Могу и отойти. Раз ты такой псих. Должно быть, на почве раннего неторчания.
И, насвистывая “Что ты прячешь между ног”, поднимается на один пролет вверх.
Волоча меня, как соломенную куклу, — выясняется, что он силен, как робот! или это аффект? — Зомби боком приближается к лестнице. И тут его ожидает первый сюрприз. Лестница перекрыта. Поперек нее лежат мешки, видимо, с песком. Разумеется, их можно раскидать. Но для этого Зомби должен выпустить меня, спрятать оружие, поплевать в ладони и с хаканьем приняться за погрузочные работы.
— Здорово мы тебя натянули? — весело спрашивает невидимый “кайман”.
