Холодно. Я надвигаю на лицо капюшон, поглубже уталкиваю руки в карманы и сутулюсь. Мне тоже не хочется домой. Но больше идти некуда. И нет сил на приключения.
Сегодня было все, что только может выпасть на долю трассера. И травля расплодившихся крыс в теплосети. И оцепление вокруг мэрии. И бешеный кобольд в подъезде Биржевого союза. И освобождение частного дома от самовольно вселившихся многодетных мамаш из “отбойной волны”. И черт знает что еще. Поэтому я ни на что больше не годен, кроме как пешком протащиться несколько кварталов, попутно проветривая затуманенные мозги, добраться до опостылевшего дивана и упасть там до утра.
Завтра будет то же самое.
Возле маленького бара с сомнительной репутацией мерзнут голоногие нимфетки. Нынче на них спроса нет. Какое-то время они шепотом обсуждают, имеет ли смысл привязаться ко мне. И вполне справедливо решают: нет, не имеет…
Сворачиваю с освещенной улицы в подворотню. Сразу за разнопестрой показухой офисов и маркетов начинается темень и грязь жилых кварталов. Никто не ремонтировал эти переулочки и дома за последние двадцать лет. Стены из проеденного кислотными ливнями кирпича. Стены из выщербленных панелей, ничем серьезным уже не скрепленных. Стены из разбитого стекла и рассыпавшегося в прах бетона. За ними живут. Точнее, пытаются жить. Латают дыры в стенах и потолках. Травят крыс и травятся при этом сами. Кипятком, фальшивыми излучателями пси-волн и липовыми бабкиными заговорами гоняют мутировавшую нечисть. Спят здесь, любят здесь, рождаются и умирают здесь. И при всем том каждое утро выходят из домов и идут на работу. Только поэтому и стоит еще Гигаполис.
Я и сам — один из них.
Может быть, зря все это?
Если в один паршивый день плюнуть на все и уехать… хоть куда, хоть к неграм в Африку… может быть, этот несуразный город рухнет наконец и рассеется, как Богом проклятый Вавилон?
Двор совсем безлюден. Кому охота сидеть на лавочке в такую дрянную погоду? При тусклом свете окон (значит, дали-таки электричество! И на том спасибо власти родной…) старательно обхожу вонючие лужи, в которых плавают нечистоты и крысиная падаль. Вот и мой подъезд.
Перед тем как открыть разбухшую от сырости дверь, оборачиваюсь.
Мне показалось, будто кто-то окликнул меня по имени.
И в самом деле, в тени давно умершего корявого дерева маячит плоская сгорбленная фигура.
Когда она отлипает от полусгнившего ствола, на лицо позднего визитера падает слабый лучик света из окна второго этажа. И я узнаю его.
Это Рим Гафиев.
Laptop (англ.) — класс портативных компьютеров с дисплеем в виде откидной крышки.
“Это была ночь после трудного дня, и я работал, как собака. Это была ночь после трудного дня, и я должен был бы спать, как бревно…” (Битлз. “A Hard Day’s Night”).
Bodyguard (англ.) — телохранитель.
Omerta (итал.) — заговор молчания вокруг деятельности мафии.
— Есть проблемы?
— Нет, ничего (англ.).
Outlaw (англ.) — вне закона, законопреступник.
А.П.Чехов. “Свадьба”.
В пробирке (лат.).
Machine-gun (англ.) — автоматическое оружие, пистолет-пулемет.
Trip (англ.) — “путешествие”, наркотический транс.
Конечно, не люблю. Это верно… (латышск.)
А.Вертинский. “Джимми”.
Б.Окуджава. “Надежда”.
Zarf (англ. сленг) — страхолюдина, здесь — террорист.
Крипта — подземное помещение, здесь — потайной ход.
Назад! (искаж. англ.).
Макивара — тренажер для отработки ударов в восточных единоборствах.
Прости, что опоздал (латышск.).
Action — действие (англ.).
Palmtop (англ.) — “на ладони”, класс карманных компьютеров.
Введите пароль, пожалуйста (англ.).
Пароль отвергнут. Первая попытка зарегистрирована. Повторите ввод, пожалуйста (англ.).
Вторая попытка зарегистрирована. Помните, у вас остался последний шанс. Повторите ввод, пожалуйста (англ.).
Пароль принят. Расслабьтесь и получайте удовольствие (англ.).
Книга Пророка Даниила, гл. 5, 27.
Сюрикен (японск.) — самурайское метательное оружие в виде звездочки.
