— Рано или поздно да. Но к тому времени это уже не будет иметь никакого значения.
Уваров больше ничего не добавил. Он исчез, точно его тут и не было. Как могущественный маг, высокородный не собирался больше тратить свое время. Оно было слишком ценно. Уварову теперь предстояло совершить много много дел, которые раньше приходилось откладывать. Ныне сил было достаточно.
Ведьма стояла в ущелье, где еще несколько минут назад кипела жизнь. Здесь осталась лишь горстка пепла от нечаянных свидетелей пробуждения новой силы и пустая книга под ногами Кати.
Учителя, или «великолепная троица», как назвал их Уваров, почти мгновенно очутились возле ведьмы. Козлович смотрел на нее с жалостью, Якут с осуждением, а Петрович глядел мимо, как обычно в никуда. Именно последний сразу стал щупать пальцами пустоту, словно воздух можно было потрогать.
И между тем никто из них не сказал ни слова. Каждый обладал достаточной толикой мудрости для понимания тщетности порицания ученицы. К тому же, многие знают, что с практической точки зрения ругать ведьму занятие бесполезное. В лучшем случае это приведет лишь к собственному сглазу.
Зато тишину разрушили двое учеников, выбравшихся оттуда, откуда не так давно пришла сама Катя. Одежда их была припорошена каменной пылью, на одном виднелась запекшаяся кровь, но глаза обоих оказались слегка ошалевшими от действия волшебных цветов.
— Коренья Черной Веревицы, — ответила ведьма на вопросительный взгляд. — Ничего серьезного.
Однако Байков был иного мнения.
— Ты хотела нас убить!
— Хотела бы, убила бы, — не собиралась оправдываться ведьма.
— Что здесь произошло? — спросил Максим. Но тут же увидел пустую открытую книгу. — Катя, зачем?
Катя пожала плечами. Сожалела ли она о содеянном? Конечно. Поступила бы теперь, после всего, что видела по-другому? Нет. Для ведьмы семья и ковен всегда на первом месте. Они важнее жизней каких бы то ни было магов. Одного, двух, десятка, сотни… Какая разница.
— Ты все равно не поймешь, — ответила Катя.
— А ты попробуй, — Максим начинал злиться.
— В начале учебного года пропало несколько ведьм с моего ковена. Мы подозревали, откуда дует ветер. У Серебряного круга и Белого пламени всегда были спорные земли. Но когда Мать Белого пламени умерла, и ее место заняла моя тетка, все усугубилось. Стычек стало больше и постепенно они переросли в войну. Мне нужно было что-то, способное все перевернуть.
— Книга Трех, — угрюмо сказал Максим. — Но почему ты не обратилась к Конклаву?
— Если ведьмы дерутся из-за спорной территории, то им нет до этого никакого дела. Обратись мы к помощи магов или немощных, другое дело…
Катя на мгновение замолчала, будто что-то вспоминая.
— Что дальше? — спросил Максим.
— Один из высокородных вышел на меня и предложил сделку. Артефакт в обмен на кое-что, — смутилась на мгновение ведьма, пытаясь подобрать слова, — способное управлять теткой. Предложение оказалось более, чем щедрое. И я согласилась. Мне нужно было лишь таскаться за вами, чтобы узнать подробности.
— Я даже знаю, что это за высокородный, — взглянул Максим на поникшего Байкова.
— Тем лучше, — ответила ведьма. — Я сделала все, чтобы Максимов не попал в Башню, когда это требовалась. И прошла испытания сама. Это было сложно. Тетка следила за каждым моим шагом, только на территории школы мы не могли причинить друг другу вред. Поэтому мне пришлось отдалиться от всех, чтобы не ставить их под удар.
— А сказать нормально не могла?! — взорвался Максим.
— Не могла, — покачала головой Катя. — Ты бы обязательно сказал друзьям. А у некоторых из них слишком длинные языки.
— И что теперь? — спросил молодой маг, уже обращаясь к учителям. Вид Козловича и Петровича его не смутил. Видимо, нечто подобное Максим и ожидал увидеть.
— Стяжатели добились своего, — негромко ответил Якут, размышляя — Что из этого выйдет, мы узнаем со временем. Я могу лишь сказать, что теперь всем нужно держать ухо востро. Насколько я понял, патриарх перепрыгнул через ступень ранга и стал владыкой. Одним из немногих в нашем мире.
— Ты не п-п-прав, — вмешался Петрович, закончивший изучать «воздух» в Чертовом Ущелье. — Он не владыка.
— Разве? — удивился Якут. — По всем признакам мне казалось, что…
— Он гораздо сильнее. По моим прикидкам это первый маг в мире, которые выше всех имеющихся категорий. И самое тревожное, его сила будет расти.
Глава 29
Весна пробежала легкой походкой, испуганно озираясь, и сразу же уступила место лету. Точнее на дворе был лишь май, но солнце грело так сильно, что все ученики за какую-то неделю забыли про куртки и теплые кальсоны. Один только Мишка еще не торопился переодеваться. У ведьмаков и ведьм шел практический курс по травничеству, поэтому они дневали и ночевали в лесу, где в оврагах еще притаились остатки зимы в виде рыхлого грязного снега.
Природа окончательно проснулась, призывая к жизни все вокруг. Но у меня на душе напротив, было тяжело как никогда. Книга открыта не мной, сила Древних попала в чужие руки. Стяжатели, в лице Уварова, одержали верх. И пусть вроде ничего страшного не произошло: стены школы продолжали стоять, учителя вдалбливать нам в головы магические премудрости, а конец учебного года для многих мог показаться пострашнее появления волшебника вне категорий, я подозревал, что скоро мы еще услышим о высокородном. Не для того он все это делал, чтобы теперь отсиживаться.
Что до Кати, наши отношения само собой не улучшились. После всего произошедшего нельзя было бегать друг от друга и дальше, однако поговорить нам удалось лишь через пару недель. Зыбунина подкараулила меня перед тренировкой.
— По-прежнему отрабатываете нападения в тройке на Якута? — спросила она.
— Думаю, нам всем в ближайшем будущем пригодится владение боевой магией, — огрызнулся я.
— Я не прошу тебя понять меня. Но я не могла поступить по-другому. Я ответственна за ковен.
— Для тебя жизни десятков ведьм важнее, чем тысячи людей? Ты знаешь, что теперь может сделать Уваров?
Катя буквально прожгла меня взглядом зеленых глаз.
— Чьи это слова, Максим? Якута? Или Козловича?
Я смутился. Наверное, потому, что о психопатичности Уварова узнал как раз от наставника. Они где-то пересекались очень давно, как сказал Якут: «в прошлой жизни». Хорошо, что Катя не стала дожидаться моего ответа. Потому что его и не было.
— И да, Максим, для меня жизнь десятков ведьм, моих ведьм, действительно важнее множества незнакомых людей. Ты просто не понимаешь, что такое семья.
Я постарался не реагировать на последнюю фразу, хотя она меня и покоробила.
— Но Уваров…
— Забудь эту фамилию, — стальным голосом сказала Катя. — Если хочешь жить, выбрось его из головы. Он не тронет тебя, если ты не встанешь у него на пути.
— А что, если это он перейдет мне дорогу?
— Старайся сделать так, чтобы этого не случилось.
Катя поняла, что разговор у нас пошел совершенно не по тому сценарию, на который она рассчитывала. Мы добрались до кромки леса, где Зыбунина остановилась.
— Мое отношение к тебе не изменилось. Если тебе нужна будет помощь, ты всегда можешь на меня рассчитывать.
— Ты меня предала! — в сердцах бросил я.
— Нет, — спокойно ответила Катя. — Я тебе ничего не обещала. И никогда не сделала бы то, что тебе навредило. Знаешь, почему ты не сказал слова о предательстве друзьям?
Я промолчал.
— Лишь потому, что ни у Миши, ни у Димы ничего не получилось. Думаешь, никто из них не отдал бы Книгу Уварову?
На этом наша беседа была закончена. А дальнейших попыток поговорить Катя не предпринимала, продолжая сидеть отдельно на галерке. Наверное, в чем-то она была права. И Байков, и Максимов также вели переговоры с Уваровым за моей спиной. Но было еще кое-что. В отличие от Зыбуниной, друзья чувствовали вину. И искренне раскаивались. Катя же считала, что все сделала правильно.
