злорадно улыбнулся, но я не стал тратить на него свои нервы.
Меня с Василем дожидались покойники.
Рядом с последним из мёртвых диверсантов обнаружился Лев.
— Это ведь я его убил, — поведал он нам без всякой бравады и хвастовства, скорее уж печально. — Хотел вызвать спазм энергетических каналов и перестарался, остановил сердце. Проявил недостаточный самоконтроль…
— Повезло, — буркнул Василь, выгнулся в пояснице, разминая спину, а потом покрутил из стороны в сторону корпусом.
— Учитель будет разочарован, — вздохнул мой бывший одноклассник. — Я не смог обуздать свой гнев…
— Да плевать! Это же враг! Убийца!
— Это был достойный соперник, представитель уникальной древней культуры, а я не смог победить его чисто.
— Слушай, ну раз так, может, поможешь его в подвал спустить? — предложил Василь с откровенной подначкой. — Выкажешь уважение достойному сопернику?
Льва это предложение не заинтересовало, и он ушёл, оставив нас наедине с покойником.
Я глянул ему вслед и вздохнул.
— Хорошая попытка, Василь. Жаль, не сработала.
— Угу. Ладно, чья очередь браться со стороны ног? Твоя? Зараза…
На втором этаже мы ненадолго задержались, там я подобрал кепи и автомат. Пусть после удара мечом оружие едва ли оставалось работоспособным, оно всё же числилось за мной. Потеряю — всех собак повесят, замучаюсь объяснительные писать. Вот и закинул ремень на плечо, пусть даже лишняя тяжесть и была сейчас совершенно некстати.
На первом этаже началось какое-то оживление, когда спустили тело в подвал и поднялись обратно, в залитом тёплым сиянием керосиновых ламп вестибюле обнаружился капитан Городец, там же расположилась часть прилетевших этим утром в Зимск оперативников и бойцов штурмового взвода.
Я выглянул в окно и обнаружил, что прикатили они в общежитие на одном из грузовиков зенитной роты, более того — прямо сейчас Андрей Головня возвращал на турель моего вездехода спаренный пулемёт; помогал ему в этом непростом деле шофёр полуторки. А вот ни Василия Архиповича, ни Ивана Богомола нигде видно не было.
— Готовность пять минут! — объявил капитан Городец и принялся сыпать фамилиями тех, кому надлежало отправиться на выезд. Нас с Василем он тоже не пропустил, чем нисколько не порадовал, а ещё обратился к дамочке-аналитику: — Эльвира Генриховна, сможете выделить нам кого-нибудь для связи? Только толкового, чтобы в обморок не грохнулся в самый неподходящий момент.
— Забирайте Ригеля, — разрешила глава аналитиков. — Замечательно себя сегодня проявил.
Городец оглянулся на меня и распорядился:
— Линь, приведи! — Но тут же остановил: — Стой! С автоматом у тебя что?
— Мечом разрубили, — пояснил я.
Кто-то из вновь прибывших присвистнул.
— Вот это сталь!
Георгий Иванович взял одну из выложенных на стол катан и на пробу махнул ею.
— Сталь плохонькая, — заявил он, усилием воли заставив пробежаться по клинку электрический разряд. — Тут исключительно в сверхспособностях дело. Если умеючи, и шашкой ствол танка перерубить можно. Линь, ну ты чего встал? Бегом марш!
Мысленно ругнувшись, я поднялся на третий этаж и оповестил Льва о новом поручении, а когда спустился обратно, Эльвира Генриховна излагала последние новости:
— Командующий округом и оба его заместителя убиты, дежурная смена штаба уничтожена в полном составе. Попытка проникновения в резиденцию губернатора отбита, нападавшие рассеяны. Связь с полицейским управлением установлена, дополнительно в город вводятся пехотные части. Продолжается обстрел военного аэродрома, подожжено хранилище керосина.
— Проворонили! — зло выдал Георгий Иванович. — Сотня человек город на уши поставила!
— Численность нападавших оценивается в двести-триста человек, — поправила его Хариус. — Они вооружены автоматическим оружием и действуют при поддержке шиноби.
— Я и говорю: проворонили!
С улицы забежал унтер-офицер пограничного корпуса, отдал честь и протараторил:
— Господин капитан, получен приказ выдвигаться к электростанции!
— На выход! — скомандовал Георгий Иванович.
Я с обречённым вздохом положил перерубленный автомат на стол и поспешил во двор. Отчаянно зевавший Василь вышел следом, за ним потянулись оперативники.
— Как вы тут? — спросил Андрей Головня, заправлявший в пулемёт ленту с патронами.
— Так себе, — отозвался я, не спеша усаживаться за руль.
— У нас натуральное светопреставление творилось! — заявил пулемётчик и вздрогнул, втянул голову в плечи, когда где-то в районе вокзала прогрохотал мощный взрыв.
За ним — другой, третий!
Земля всякий раз ощутимо вздрагивала под ногами, и подумалось даже, что начался артиллерийский обстрел, но дело оказалось не в этом: почти сразу донеслись завывания сирен, и высунувшийся из кабины грузовика вахмистр рявкнул:
— Воздушная тревога! По местам!
Бойцы зенитной роты мигом задрали вверх стволы спаренного крупнокалиберного пулемёта, но в ночном небе не удалось различить ничего даже отдалённо напоминавшего силуэты вражеских аэропланов. Темень и темень.
— Ворота! — заорал выскочивший на улицу Городец. — Открывайте ворота!
Караульные кинулись выполнять распоряжение, и Георгий Иванович рявкнул:
— По машинам!
Опера и бойцы штурмового взвода полезли в кузов грузовика, в нашем вездеходе помимо самого капитана и пулемётчика разместились Василь и Лев, а ещё Евгений Вихрь и Владимир Ельня. Причём взводный штурмовиков на меня ещё и прикрикнул:
— Жми на газ!
Я нахлобучил на голову танковый шлем и завёл движок, надавил на клаксон, подавая знак водителю грузовика.
— Поехали! Вперёд! — махнул рукой капитан Городец, и кто-то из штурмовиков принялся колотить ладонью по кабине полуторки.
— По голове себе постучи, дятел! — огрызнулся выскочивший из кабины с заводной ручкой шофёр. Он воткнул её в храповик и принялся крутить, тогда уже взревел мотор, изрыгнула сизые клубы дыма выхлопная труба.
В раскаты близких взрывов начала вплетаться пальба зенитных орудий, что-то загрохотало в небесах, замелькали отблески прожекторов, но из нашего дворика ничего толком было не видно, да и на улице, куда мы выехали вслед за полуторкой, ситуация изменений не претерпела. И лишь на привокзальной площади получилось разглядеть воздушный налёт во всей его жуткой красе.
На территории железнодорожного узла и в его окрестностях рвались бомбы, многие из которых не долетали до земли и детонировали на высоте в сотню-другую метров, по небу метались лучи прожекторов, бойцы пытались высветить вражеские самолёты, часто-часто хлопали автоматические зенитные орудия, реже и мощнее бухали пушки более крупного калибра, вероятно установленные на площадках бронепоезда.
В небо уносились трассеры, там беспрестанно расцветали всполохи взрывов, и совершенно точно игра не шла в одни ворота, с земли огрызались и огрызались всерьёз.
— Нихонцы! — сказал Городец, будто сплюнул.
Оперативники и штурмовики принялись спешно
