И вы не волнуйтесь. В космосе волнение вредит здоровью. Вот я, к примеру, совершенно спокоен. Потому что точно знаю: до прихода факела кассет мне хватит. Ну а после кассеты будут не нужны. И воздух мне не будет нужен. И это важно! Поскольку воздуха у меня нет. Вернее, «его есть», но мало – часов на десять. А если скорость выгорания пластин не изменится, то кассет хватит часов на шесть. Фиолетовый факел упадёт через три часа. Всё сходится. Ура! Меня не успеет прикончить лучевая болезнь. Дозиметр ещё два часа назад отключил, трещит, как проклятый, от позитива отвлекает. Надоел! Так что точно сказать, какую дозу принял, не могу, но, что за полтыщи бэр перевалило – уверен.
Поэтому совершенно не о чём беспокоиться. Полный порядок. Просто нужно быть внимательным: индикаторная панель расположена на манжете правой руки. Нетрудно «проморгать» требование системы заменить кассету – руки-то заняты! После получения тревожного сигнала следует уточнить адрес и, осторожно переставляя магнитные башмаки, дотолкать к нужному месту тележку. Поле Зонта – это пчелиные соты на шестьдесят тысяч сегментов. Легко ошибиться… представляете сюрприз: замещаешь «здоровую» кассету, а в двух шагах от тебя прорывается первый ослепительный луч! Красиво, наверное. Но фатально: на лекциях нам объясняли, что при таком раскладе Солнце выпарит всю конструкцию изнутри примерно за полторы минуты. Жесть!
– Не будем отвлекаться, – строго сказал Хриплый. – Первым был вопрос «кто?». Что, если для упрощения отождествить собственные имена с номерами наших планет? Я – Четвёртый. Прибыл к светилу с исследовательскими целями. И я – действительно растение.
– Я – Пятый, – уныло представился «ребёнок». – Насекомое. Здесь тоже из любопытства… И чё, совсем-совсем ничего от моей планеты не осталось?
– Прекратить нытьё! – приказал Четвёртый. – Увлёкшись исследованиями, мы опустились ниже горизонта событий и сейчас находимся вне времени и пространства. Моей расой были разработаны математические модели, которые допускают возможность подобных ситуаций.
– Но из этого следует, – сказал Пятый, – что мы не сдохли насовсем. Коль скоро нас тут двое, значит, другие представители наших рас не попали в эту ловушку…
– …а это может означать, что мы благополучно выбрались и рассказали об опасности звёздных погружений у себя дома, – подхватил Четвёртый. – Это обнадёживает. «Кто» и «где» вроде бы разобрались. А что у нас с «когда»?
Рельсы приводят к оранжевому квадрату с нужным номером. Устанавливаю тележку строго по маркерам и нажимаю кнопку «замена». С моего места не видно, но я знаю, что под тележкой распахиваются створки и автомат выдавливает сменную кассету на место отработанной. Вся процедура длится секунду, может, две. Поворачиваюсь и тяну транспорт назад, к пакгаузу. Вибрация шплинтов скольжения в пазах направляющих рельсов хорошо чувствуется через рукавицы. Вот-вот загорится тревожный сигнал с новым адресом. Нужно, чтобы «свежая» кассета к этому времени уже лежала в захватах, а сама тележка стояла на поворотном кругу железнодорожного терминала.
Из округлого бока склада уродливым горбом выпирает модуль жизнеобеспеча размером и формой с дачную уборную. Это оттуда я управлял двигателями, спрятанными в тени Зонта. Дюзы направлены в сторону, противоположную моему движению по орбите. Предполагалось, что, отработав ресурс на минимальном, но расчётном расстоянии от Солнца, я запущу двигатели, и они по раскручивающейся спирали вынесут меня к челноку, который снимет с датчиков добытую информацию и заменит пилота. То есть меня. Да!
Да! Это очень хороший план! Замечательный план! Замените меня! Срочно!
Останавливаюсь и чуток добавляю кислорода в дыхательную смесь. Мне только истерики не хватало!
Чтобы успокоиться, оглядываю двигатели: большие! огромные! надёжные! – гордость российского космопрома! Жаль, горючего нет – спалил всё к ядрёне фене, пытаясь выбраться. Зато орбиту стабилизировал!..
– У меня на родине думают, что Солнцу три миллиарда лет, – сказал Пятый.
– А у нас полагают, что оно на миллиард лет старше, – отозвался Четвёртый.
– Что такое, по-твоему, «лет»? – поинтересовался Пятый.
– Забавно. Я почему-то взял за единицу отсчёта период обращения Третьей планеты. Такое впечатление, что я думаю чужими мыслями.
– Так само, коллега. Прости за скудость тезауруса и фиговость логических связей…
– Опять обостряешься?
– И не думал. Не знаю, отчего всё время на растения пробивает.
– Общие представления о мире также не радуют широтой, – подытожил Четвёртый. – Я не могу адекватно формулировать мнение. Это смущает. Почему мы слышим друг друга?
Предчувствия не обманывают: едва успеваю закрепить кассету, как на «манжете» вспыхивает новый тревожный номер. Разворачиваю круг и выгоняю тележку на нужную радиальную магистраль. Постукивая магнитными башмаками, иду с грузом к ячейке, которая нуждается в срочной замене. Тяжко, душно, жарко. Эта процедура должна исполняться автоматом. Но он сломался, не выдержал плотности электромагнитного излучения. Человеческие мозги и плоть оказались крепче стали и транзисторов…
По стрелке перехожу на нужную дугу.
Зачем я это делаю?
Мне – конец. Кажется, уже говорил… протуберанец, кислород, радиация. А ещё, никто не придёт на помощь.
Добираюсь до проблемной ячейки и нажимаю кнопку замены.
Всё время хочется смахнуть пот со лба. А ещё утереть сопли – губы и подбородок мокрые. Железо и соль… вкус крови.
Не хочется умирать.
– Склонен полагать, что наши мысли встречаются в каком-то буфере. Предлагаю называть его «Третий», поскольку мы воспользовались летоисчислением Третьей планеты.
– Третья стерильна! – Детский голосок Пятого полон удивления. – Вулканы, грозы, ультрафиолет…
– Это в вашем времени, – замечает Четвёртый, – миллиард лет спустя там стало довольно любопытно. Но, может, не стоит сердить условно Третьего? Тем более что он предоставил нам возможность общения?..
– Не совсем так, коллеги, – вклинивается новый голос. Женский. – Я – Вторая. Коммуникация и в самом деле обеспечивается посредством Третьего. Но моими силами. Электролит-коллоид по каким-то причинам не отзывается, но я уверена, что он нас слышит.
– Привет, Вторая! Я – Четвёртый.
– Привет, Вторая! Я – Пятый.
– Вторая – привет всем. Предлагаю обсудить порядок эвакуации…
Надо было признать, что голоса за спиной неплохо скрашивали последние минуты. Что и говорить, смерть – странная штука: думаешь, чувствуешь, живёшь… и вдруг – бац! – ничего. Но ведь учили: «что-то» не может превратиться в «ничто». Как и «ничто» не может породить «что-то». Значит, есть где-то ёмкость, из которой мы все берёмся и куда уходим в конце.
