Последние полгода он появлялся в своем убежище только для того, чтобы выспаться. Это если повезет. Или, гораздо чаще, чтобы урвать несколько часов сна, сменить костюм и сорочку, принять ванну.
Вуралос полностью погрузился в операцию своего шефа. Чутьем хищника, он чувствовал, вот он — тот самый шанс, что может вознести его на вершины, о которых он и не мечтал ранее. Немного удачи, и не нужен будет этот жалкий домишка, хранящий его тайны, отпадет необходимость вообще что-либо скрывать. Он получит власть, настоящую, Большую Власть.
Ни разу не усомнился он в Реннингтоне, покорившем его безжалостностью и стальной, не ведающей ограничений морали, логикой. Сделав один раз ставку на него, служил верно, постепенно став совершенно незаменимым.
Вуралос знал обо всех «серых» операциях Реннингтона, анонимных счетах, незарегистрированной группе астралотов, постоянно находившихся в распоряжении шефа и многом-многом другом. Одно время он готовился к тому, что Реннингтон попытается его устранить. Готовить спасательные «шантаж-пакеты» было совершенно бессмысленно, оставалось только надеяться на чутье и исчезать при первых же признаках опасности.
Вуралос уже начал готовить себе убежище в одном из закрытых ульев культа Тысячеликой Пустоты, но время шло, а никаких признаков немилости не появлялось.
В конце-концов отношения Вуралоса с шефом стали такими, что устранять его стало совершенно невыгодно — на то, чтобы подготовить ему замену, ушли бы годы, если не десятилетия.
Доббер понял, что еще на одну ступеньку приблизился к своей мечте о Большой Власти.
Когда Реннингтон впервые заговорил об Ангельской Звезде, Вуралос не придал информации слишком большого значения — в хранилищах Девятки находилось немало артефактов, за обладание которыми нелегальные манты или директора-монахи южных корпораций отдали бы не то, что правую руку, а всю семью, включая прабабушек.
Но постепенно он оценил величие и изящество замысла Алекса Реннингтона.
Устройство, позволяющее получить абсолютную власть над независимыми, живущими только по своим законам, ангелами…
А если изучить его, и попробовать использовать для контроля над другими видами разумных?
А если…
Люди в таких случаях говорили — голова кружится от открывшихся перспектив. Добберам головокружение было неведомо, но человеческое выражение Вуралосу нравилось.
К сожалению вовремя перехватить артефакт не удалось, а ввязываться в открытое противостояние с Домом Тысячи Порогов не хотел даже Реннингтон. Оставалось внимательно наблюдать и ждать, когда они совершат ошибку.
Все шло своим чередом, пока в комбинацию не влез непредсказуемый Кинби. Шеф, узнав об этом, рассмеялся тихим мелким смешком, и приказал не вмешиваться.
Тогда Вуралос впервые засомневался, но решил оставить свои мысли при себе. Однако, сигнализацию проверил и навестил небольшой храм Лантоя, где техножрецы специализировались на безумно дорогих охранных амулетах. После чего несколько успокоился и снова с головой погрузился в работу.
События развивались стремительно, Вуралос метался между штаб-квартирой Девятки, Домом Тысячи Порогов, нелегальными лабораториями Реннингтона и жилищем храта Л'рена — старательно опекаемого жреца Аланая-Кукловода. В свое время, Вуралос лично вывел его из-под судебной ответственности и доставил в тихий пригород, под круглосуточный надзор двух смен астропатов и мантов из спецотдела.
Последние часы непривычно возбужденный Л'рен хлестал усами воздух и говорил, что на границе реальности собираются странные, невиданные им ранее, существа, пристально смотрят на Город, переговариваются между собой. Ждут.
Странное молчание хранили Воцарившиеся Боги. Верховные иерархи храмов Итилора и Леди Сновидений якобы ни о чем не подозревали. Окончательный Лодочник демонстрировал полное равнодушие, Лантой не появлялся…
Что-то назревало.
Узнав о смерти лейтенанта Марино, Вуралос второй раз всерьез занервничал.
Историю уголовника, которого про́клятый заставил писать на стене извинения вырванным языком, помнили все, кто о происшествии слышал. Вуралос, правда, надеялся, что сейчас Кинби будет не до подобных эффектов — обвинение в убийстве полицейских сфабриковали как нельзя вовремя.
Реннингтон обещал, что ситуация решится в ближайшие два-три дня.
Пока основной задачей Вуралоса оставалась незаметная подготовка захвата Дома Тысячи Порогов и главное, нейтрализация спецгруппы, постоянно охранявшей Ангельскую Звезду и камеру с сумасшедшим ангелом.
Сегодня под утро он подошел к Реннингтону и попросил разрешения съездить домой, переодеться. Шеф резко обернулся, посмотрел веселыми безумными глазами, красными от постоянного недосыпа и махнул рукой:
— Давай. К семнадцати возвращайся.
Подъезжая к дому Вуралос бросил взгляд на датчик системы безопасности, вделанный в приборную панель автомобиля. Тот мигал успокаивающим фиолетовым огоньком.
Браслет на запястье, служивший, помимо всего прочего, датчиком мант-системы охранной сигнализации, тоже помалкивал.
Вуралос с силой потер лицо — все же эта последняя операция здорово выматывала.
Несмотря на все внешние различия, добберы были куда ближе к людям, чем храты, и организм их реагировал на усталость примерно также как и человеческий. Дико хотелось спать, в глаза словно насыпали толченого стекла, да еще и язык превратился в наждак, словно он, Вуралос, неделю брел по пустыне.
Он не стал загонять машину в гараж — поставил рядом с крыльцом и взбежал по ступенькам. Открыл дверь, аккуратно притворил, запер. Лишь после этого открыл щиток сигнализации, набрал код, подтверждающий прибытие хозяина, и пошел на кухню. Пить хотелось страшно.
Браслет слабо дернулся на руке, когда Вуралос открывал дверцу холодильника. Доббер начал распрямляться, но из тени надвинулась черная фигура и все исчезло.
Придя в себя от жуткой боли, Вуралос попытался закричать. Губы не разлеплялись, наружу проникало лишь жалкое мычание.
Задергал руками — жестко связаны за спиной. Непроглядная темнота — глаза заклеены. Второе лицо, из-за которого добберы получили презрительную кличку «янусы», упирается во что-то жесткое, повернуть голову не удается — примотана к ровной, обтянутой материей, поверхности.
Вуралос попытался выровнять дыхание.
Сильные пальцы зажали нос. Доббер мог задерживать дыхание на шесть, а то и семь, минут, но ужас не давал сконцентрироваться. Пленник знал, кто пришел за ним. Не хватало воздуха. Перед глазами поплыли черные круги.
