– Пригожусь, пригожусь, не парься, – с кривой ухмылкою, Гыг продемонстрировал свое умение читать чужие мысли, хотя знал – это не очень‑то нравится вождю.
А и пес с ним! Перетерпит. Ишь, раздумывает еще, вахлак шерстнатый! Надо понахальней внушить ему мысль, чтоб отдал девочку… Она ведь ему и в самом деле не нужна.
– Ладно, забирай девку! – вздохнув, великий Тварр покладисто махнул рукой.
– Вот и славно, вот и договорились, – добродушно закивал Гыг. – Мы ведь друзья, верно? А эта девчонка… Дорого ты ее все равно не продашь.
– А ты – продашь?
– А я – продам. У меня связи. Да и вообще, я не жадный. Сколько дадут – столько и ладненько.
– Хорошо, – снова кивнул Тварр. – Девчонка – твоя. Слово! Только вот как ты с ней справишься? Она ж, все‑таки, кио.
– А это уж не твоя забота, мой дорогой друг! Знаешь, не вся она мне и нужна. Только лишь ее голова.
– Голова? – изумился Тварр.
Гость хмыкнул:
– Ну, я имею в виду – мозги.
* * *
Шестипалый мутант Алеша клятвенно обещал отыскать проводника. Того, кто может провести сквозь Купол, окружающий всю Москву. Такие проводники, наверняка, имелись у маркитантов, иначе как бы они проникали в Подмосковье и иные края? Торговля такое дело, замкнутость для нее – смерть. Алеша обещал… Вот только выполнит ли обещанное? И – когда?
– О чем задумался, милый? – отрываясь от какой‑то древней книги, Раста подвинулась к Даргу поближе, прижалась, погладила по плечу.
– Да все про шестипалого…
– Не думай. Он сделает все.
– А я вот все ж таки сомневаюсь! Есть во мне такая вот нехорошая черта – во всем сомневаться.
– Не столь уж и нехорошая, милый.
Девушка‑кио потянулась, как кошка, и вдруг посмотрела на дверь.
– Кто‑то идет. Я чувствую.
– Да брось ты, – юноша махнул рукой. – Часовые сообщили бы мне. Да и не пропустят они никого…
Словно в ответ на его слова, дверь резко распахнулась…
– Здравствуй, сын!
– Отец?
Вот уж кого Дарг ожидал увидеть здесь меньше всего. Великий Тварр никогда не жаловал метро, сознавая, что теряет там часть своей силы. Однако ж – явился, и не один, а с каким‑то хмырем в длинном защитном плаще, с накинутым на голову капюшоном. Все это юноше не понравилось. Очень.
– Это мой старый друг, – сухо пояснил вождь. – Хочет вам показать одну интересную вещицу…
– Да‑да, – хмырь закивал и, усевшись за стол, вытащил из заплечной сумы небольшой серебристый футлярчик.
– Никогда такой не видели?
– Нет, – Дарг покачал головой. – А что это?
– А вы, девушка? – не реагируя на вопрос парня, незнакомец пододвинул прибор Расте. – Возьмите, откройте. Может быть, скажете что… Ну, не стесняйтесь. Смелей.
Девчонка протянула руку… Взяла прибор… и вдруг, молча повалилась на пол! Просто упала, стукнулась головой, да так и застыла недвижною неживою куклой. Такое впечатление, словно из нее вынули батарейки.
– Раста! – не обращая внимания на гостей, Дарг тут же бросился к возлюбленной, поднял на руки, бережно уложил на диван. – Раста! Милая!
Без толку! Не было больше девушки, такой веселой, красивой, живой. Осталась лишь мертвая статуя.
– С ней все в порядке, – усмехаясь, непонятный хмырь сбросил с головы капюшон и, понизив голос, сказал уже, словно бы самому себе. – А Серенький Гук оказался прав – девка здесь. Жаль Гука, жаль, что покойник. Хороший был информатор, да… Ты не встречал Серенького Гука, уважаемый Дарг?
– Ни серенького, ни зелененького… – юноша во все глаза смотрел на странное существо, только что погубившее Расту, и с каждой секундой ощущал все более нарастающий ужас.
Существо казалось отвратительным… и каким‑то смутно знакомым. Сияюще лысая голова, больше похожая на мертвый, обтянутый тонкой кожей, череп. Посредине лба – большой миндалевидный глаз с вертикальным зрачком. Сразу под нижним веком – тонкий, классический нос, а прямо под носом – безгубый рот, кривящийся в торжествующей ухмылке. Из пустых глазниц по обеим сторонам носа росли небольшие гибкие щупальца с утолщениями на концах. Щупальца беспокойно метались – то распускались, словно ужасный цветок, то вновь опадали.
В такт метанию щупальцев в голове Дарга начинало пульсировать какое‑то нехорошее жжение, быстро переходившее в боль.
Боль и ужас! Ужас и боль.
Снова появились видения. Те самые, которые были в снах. Побег. Смерть матери и сестры. Торжествующая физиономия Тварра. И его окровавленный меч…
Шам! Эту одноглазую тварь именуют шамом. Это он когда‑то копался в мозгах маленького Ждана… будущего Дарга… Приемного сына вождя. Копался. И вот, снова залез. Не затем ли, чтоб…
– Не‑е‑е‑ет!
Невероятным усилием воли юноша сбросил с себя наваждение и, выхватив кинжал, воткнул его шаму в сердце! Трофейный кинжал дампов. С мертвою головой.
Все произошло очень быстро, буквально в один миг. Отдав концы, шам, похоже, так ничего и не понял, его единственное око, угасая, смотрело на Дарга с невиданным удивлением.
Великий Тварр первым сбросил с себя оцепенение. И очень быстро. Мертвое тело еще не успело упасть на пол, а вождь уже вскочил на ноги, дернул из ножен меч и, коротко, почти без замаха, ударил.
Дарг машинально увернулся, отпрыгнул, еще до конца не осознавая, что приемный отец предал его, решил убить. Впрочем, осознание этого пришло быстро – со следующей атакой Тварра.
На этот раз вождь нео достал‑таки приемного сынка, уколов в правый бок. Хорошо, клинок лишь скользнул по ребрам, сдирая до крови кожу. Быстро соображая, юноша бросился за стеллажи, увлекая за собой отца.
Хотя, нет… Какого отца? Это жуткое кровожадное чудовище с мерзким обезьяньим лицом и желтыми глазками, излучающими лютую злобу? Отец… Убийца матери! Гнусная тварь, мечтающая о полной власти над всеми. Излучатель… Ишь ты, ему понадобился излучатель. Как говорили древние – дырку от бублика ты получишь, а не излучатель! И ответишь за смерть Расты – одноглазого урода сюда притащил ты.
На ходу сбрасывая за собой книги – со стеллажей, под ноги гневно рычащему Тварру – молодой человек вновь оказался рядом с диваном, схватив стоящий в углу меч. Тот самый, двуручный.
Выскочивший из‑за стеллажей вождь едва не напоролся на клинок, но все ж таки увернулся – сказывался боевой опыт и ум. Увернулся, и тут же нанес удар – от плеча, сильный… Если б Дарг не успел отбить его, то явно лишился бы головы! Однако ж, отбил, и сам перешел в контратаку, замахнулся, подняв меч над головою… И вынужден был отпрыгнуть – острие «отцовского» клинка чуть было не пронзило ему грудь!
