Шаг вперёд – и стена превращается в пол.
Всё обыденно – до абсурдности. Верх и низ не имеют значения…
Минуты тянутся.
Направления меняются.
Коридоры, шахты, развилки… Они пересекаются под разными углами, сплетаются в бесконечный лабиринт.
Однообразный, лишённый смысла…
Сколько мы уже идём?
Полчаса? Час?
– Кажется, мы заблудились, – сухо объявляет Васька, присаживаясь на каменный пол.
Бинк мрачно шмыгает носом. Дима пялится перед собой взглядом лунатика.
Чего тут обсуждать?
Ясно и так…
Пирамида со сторонами почти в три километра – тут месяц можно разгуливать. Конечно, если бы у нас была еда. И вода…
На дне фляжки – едва плещется.
Я поворачиваю голову.
Фэй-Тун ссадил Лаг-Ни и прохаживается вдоль стены. Опять нашёл какие-то каракули. Внимательно их изучает.
Пытается отыскать подсказку?
Правильно.
Не стоит на нас надеяться.
Я слабо улыбнулся:
– Что, четвероногий, мы тебя подвели? Не оправдали высокого доверия?
Он серьёзно смотрит на меня. И впервые называет по имени:
– Ты ошибаешься, Лё-Ха…
– Это точно, – бормочет Васька, – мы тут все ошибаемся… Блуждаем, как придурки… А главная наша ошибка – в том, что мы не остались на Земле!
Хахир качает головой:
– Нет, сейчас вы всё делаете правильно.
Умолкает, рассматривая «иероглифы» на стене. И тихо говорит:
– Вы опять дарите мне надежду.
Я морщусь.
Красивые слова – это не про нас!
Медленно поднимаюсь. А чего лежать без толку? Отдохнули и вперёд – пока ещё держат ноги!
Хлопаю Лубенчикова по плечу:
– Расслабься! Теперь я – впереди…
– Да пребудет с тобой Сила, – искренне желает Васька.
– И Разум – тоже не повредит, – уточняет Дима.
Сумрак коридоров перемежался ярко освещёнными комнатами – одинаковыми, геометрически ровными…
Иногда с письменами на белых стенах. Но, разумеется, без малейших признаков, что когда-то тут бывали живые существа.
А если и были – могло от них что-то остаться?
Фэй-Тун говорил: здесь всё меняется. А у меня впечатление, что уже тысячи лет внутри Гробницы всё одинаковое. Идеально чистое, почти медицински стерильное…
Ни песчинки, ни пылинки – как в наглухо закупоренном сосуде.
Почему-то именно мысль об этом особенно угнетает. Начинаешь чувствовать себя микробом под огромным невидимым микроскопом. Или обречённой, подопытной крысой…
Нух-Бод грозил, что здесь, внутри – будет невыносимо больно и страшно.
Тогда воображение рисовало нам кошмарных монстров, поджидающих за каждым углом.
А сейчас…
Не знаю, может, и это проще – отбиваться от живой нечисти? Делов-то – прицелился и нажал спуск.
Не надо терзаться сомнениями… Вздрагивать от скрипа единственной песчинки у себя под ногой. Цепенеть от игры теней у развилки коридора… Не надо вслушиваться до безумия в гулкое эхо своих шагов…
Я уже готов сам палить из винтовки в эти однообразные стены.
Готов орать на всю Пирамиду.
К чёрту запредельную, вселенскую тишину! К чёрту мягкий рассеянный свет!
Эй, Иб-Хебу! Если мы – твои Вестники, не надо нам грёбаных поблажек!
Давай на общих основаниях!
Кошмары, чудища…
Пусть явятся во плоти и не терзают нервы!
Лучше кончить всё единственным боем, чем ещё неделю загибаться тут от жажды…
А может, нам и повезёт!
Может, перестреляем на хрен весь здешний зверинец. Мы же – Вестники, а не задрипанные джедаи!
Так просто не сдадимся.
Хотя патронов у нас маловато…
В конце коридора опять светлеет. Значит, впереди очередная комната лабиринта.
Я подхожу к ней привычным шагом и застываю у порога.
Раньше такого не было.
Однообразие слегка нарушилось…
Высокий потолок. И пол, обрывающийся в пустоту.
Я озираюсь.
Большая, круглая дыра чернеет вверху.
И внизу…
Будто что-то насквозь пронзило комнату. Эту и следующую под ней…
Два помещения разделены остатками пола. Каменная плита обрезана ровно, как лезвием.
Дыру не обойти – справа и слева её края почти касаются стен. Но если хорошо разогнаться – можно перепрыгнуть…
Только незачем.
С той стороны комнаты – нет выхода. Лишь ровная, глухая стена…
– Возвращаемся к развилке, – хмуро объявил я.
– Нет, – вдруг сказал Фэй-Тун, – мы пришли куда надо!
Повисло молчание.
Все изумлённо таращились на хахира. А он серьёзно смотрел вперёд.
– Я, конечно, ценю твои способности… – первым выдавил Бинк. – Но какого лешего нам там делать?
– А я догадываюсь, – скептично прищурился Дима, – только меня это не радует… Опять предлагаешь сигать вниз?
– Мы должны попасть на ту сторону.
– На фига? Там же стена!
– Проход – там! – указал «послушник». Мы проследили направление, и Васька озадаченно буркнул:
– Нет там ни хрена!
– Смотрите внимательнее…
Мы опустились на корточки и лишь тогда через дыру в полу смогли увидеть тёмную арку туннеля – в нижней комнате. Арка была перевёрнута – то есть выход маячил где-то возле тамошнего потолка.
– В принципе, можно туда добраться, – задумчиво сказал Бинк.
– Как? – нахмурился Васька.
– А главное, зачем? – уточнил я. – Не проще найти обходной путь?
– Другого пути нет, – сухо отозвался Фэй-Тун.
– Понятно, – кивнул хоббит и начал рассуждать вслух: – Первое – перепрыгнуть на ту сторону. Второе – использовать ремни винтовок. Только как их закрепи…
– НАЗАД! – вдруг скомандовал хахир.
– Чего? – не понял я.
– В ТУННЕЛЬ!
Не дожидаясь, пока мы поймём, Фэй-Тун схватил нас с Бинком за шкирку и потащил вон из комнаты. Руки у него оказались неожиданно сильные.
– Ну ты, ушастый! – возмутился хоббит.
Игнорируя возражения, кентавр вытолкал всех в коридор.
– Аккуратнее! – рассердился Дима.
– То вперёд, то назад, – пробурчал Васька, – ты сам-то понял, чего хочешь?!
Я тоже хотел сказать «послушнику» пару ласковых…
Но слова застряли в глотке.
Там, в комнате, вспыхнуло белое пламя. Сияющим столбом протянулось от пола до потолка. Такое яркое, что глазам стало больно.
Я опустил веки. Лицо обдало теплом.
А по ушам ударил нарастающий гул. И жар тоже усилился, становясь нестерпимым…
Мы бросились по коридору, вслепую наталкиваясь друг на друга. Я упал, споткнувшись о чью-то ногу – правда, упал на мягкое.
Да так и оцепенел, потому что Фэй-Тун крикнул:
– ЛОЖИСЬ!
Больше ничего не разобрать…
Воздух в коридоре становится горячим, обжигающим. Я закрываю лицо рукавом. Чувствую, как быстро греются подметки кроссовок… Ещё немного, и они начнут плавиться у меня на ногах!
