— Помоги его вытащить, — обернулась вставшая на подножку и потянувшая раненого за плечи Надя.
Нанас тоже собрался подняться, но увидел, что вдвоем им будет не развернуться.
— Нет, — сказал он, — ты лучше зайди с другой стороны и подталкивай его на меня, а я ухвачу его здесь.
Надя, не став возражать, спрыгнула в снег и обошла трактор с другой стороны. Нанас по пояс залез внутрь и, обхватив мужчину под мышки, потянул его на себя. Раненый застонал, попытался было поднять голову, но тут же уронил ее на грудь.
— Давай, спускайся, я буду придерживать ноги, — подала голос Надя.
Нанас, нащупав ногой опору, осторожно, спиной вперед начал выбираться из трактора. Очевидно, мужчина зацепил все же раненым боком за что-то, поскольку внезапно громко вскрикнул и замотал головой. Во всяком случае, он пришел в себя и стал помогать Нанасу с Надей.
Наконец его удалось-таки вытащить и уложить спиной на дорогу.
— Сейчас я нарежу лапника! — выхватив нож, рванулся к лесу Нанас.
— Какого лапника?! — остановила его Надя. — Надо срочно убираться отсюда! Сейчас еще кто-нибудь приедет, что тогда?
— А где… эти?.. — просипел, повернув к ним голову, мужчина.
Он был невообразимо стар. Его темное худое лицо, изборожденное глубокими морщинами, заросло густой белой щетиной, и глаза тоже казались белыми, настолько они были светлыми и водянистыми.
— Этих больше нет, — сухо ответила Надя. — Но могут прийти другие, так ведь? Почему они за вами гнались?
— Долго рассказывать. — Старик устремил глаза в небо. — Хотят убить. Из-за сына… — Он опять посмотрел на них, и в его взгляде было столько боли, что Надя невольно сменила тон.
— Мы можем взять вас с собой. Хотите?
— Назад мне пути нет… Но зачем вам такая обуза? Оставьте меня тут. Все равно я долго не протяну.
— Ну уж нет! — сказал на сей раз Нанас. — За кого вы нас принимаете?
— А за кого должен? — В голосе раненого послышалась едва уловимая усмешка.
— За людей, — прищурив здоровый глаз, ответила Надя и повернулась к Нанасу: — Цепляй волокуши и подъезжай сюда.
Нанас замялся.
— Цеплять я еще не умею… Давай ты? Быстрее получится.
Коротко кивнув, Надя направилась к своему снегоходу, но не доходя до него, повернула вдруг в сторону желтого, зарывшегося носом в сугроб. Заведя мотор, она задним ходом вывела машину из сугроба и поехала к оставленному прицепу. Недолго там повозившись, девушка подъехала к старику и сошла на дорогу. Потом снова склонилась над волокушами и сделала что-то с сиденьем, гак что оно вместе со спинкой опустилось на дно, образовав нечто вроде лежанки.
— Давай, бери его за руки, — подошла Надя к Нанасу, — перенесем в волокуши.
Старик, когда они его подняли, опять начал стонать. Было видно, что он пытается сдерживаться, но у него это не получалось.
— Потерпите, — просипела Надя, с трудом переваливая ноги мужчины через борт волокуш.
— Спасибо… — выдохнул тот, оказавшись на месте.
— Пока не за что, — отбросила девушка с мокрого лба слипшуюся темную челку.
— Ты бы шапку надела, — насупился Нанас. — Простынешь, вспотевшая.
— Да и противогазы бы не мешало, — стала оглядываться Надя.
— Противогазы не обязательно, — подал голос старик. — Здесь достаточно чисто. Мы ведь живые… пока.
Надя кивнула. Сперва старику, потом Нанасу:
— Ты сам-то шапку тоже надень.
Нанас ощупал голову и только сейчас понял, что все это время был с непокрытой головой. «А еще удивляюсь, почему так замерзли уши», — мысленно улыбнулся он и тоже стал озираться в поисках шапки. Но раньше его взгляд наткнулся на Сейда, и он, забыв обо всем, бросился к другу. Подняв пса на руки и прижав его к груди, Нанас зашептал:
— Ты уж прости меня еще раз, ладно? Видишь, гут такое… Сейчас я тебя напою, хороший мой!
Сейд вновь благодарно лизнул его в щеку, и Нанас поспешил к волокушам, куда осторожно, к ногам раненого, положил пса. Затем достал начатую бутылку воды и потянул уже ее горлышко к пасти Сейда, но, быстро опомнившись, наклонил его над губами старика. Тот сделал несколько глотков, показал глазами, что хватит, и растянул губы в блаженной улыбке. Остатки воды Нанас влил в пасть Сейду.
«Спасибо», — тут же «услышал» он.
Это было добрым знаком. Значит, друг потихоньку стал отходить.
— Ну, что? — спросила Надя. — Поехали? Только, как видишь, для тебя тут места больше нет. Так что…
— Я и не собирался тут, — кивнул на волокуши Нанас. — Вон мой «олень» стоит, — указал он на черный снегоход. — А ты почему этот, а не свой прицепила?
— Мой придется оставить, — погрустнела Надя. — Он теперь фонит, наверное, как ядерный реактор… Кстати, отъедем чуть дальше и переоденемся.
Старик внимательно прислушивался к их словам.
— А вы откуда, ребята? — спросил он вдруг.
В его голосе чувствовалась настороженность.
— Оттуда, — мотнула головой Надя. — Из-за Мурманска.
— Так ведь Мурманска негу…
— Я сказала не «из», а «из-за». Подробности ни к чему.
— Да и впрямь ни к чему. Ну, а Мурманска и правда нет или врут?
— Правда. Воронка там, залитая водой.
— Эх-х!.. — вздохнул старик с горечью. — Какой город был… — А потом окинул взглядом костюмы Нанаса и Нади и сказал строгим тоном: — Тогда вам и впрямь нужно переодеться, фон там, небось, до сих пор приличный.
— Сначала отъедем, — упрямо повторила Надя. — Нанас, седлай своего коня… в смысле, оленя!
— Нанас?.. — приподнял голову мужчина. — Оленя?.. Вы не саамы, случайно?
— Я — саам, — сказал Нанас. — А она… — Тут он смущенно притих. поняв вдруг, что не имеет понятия, кто такая Надя. Впрочем, он и знал-то, что кроме саамов бывают еще какие-то русские, о которых очень плохо отзывался Силадан; значит, скорее всего, те были хорошими.
— А я — нет, — продолжила за него Надя и нетерпеливо добавила: — Поехали, поехали! Саамы, не саамы — какая разница?
Но старик ее будто не слышал, с непонятным восторгом разглядывая Нанаса.
— Живой саам! — воскликнул он. — Обалдеть! Никак не думал, что саамы после всего этого выжили, вас ведь и так было мало!.. — Он вдруг смутился: — Извините, я бывший учитель истории, а в свободное время ездил по области, изучал историю края, саамские обычаи… Я — Роман Андреевич, — вдруг как-то официально представился он.
— Надежда, — буркнула Надя. — Может, отложим изучение этого саама на более безопасное время? Он никуда не убежит, обещаю, р — Я могу… убежать, — криво усмехнулся Роман Андреевич. — Впрочем, да, простите, надо ехать. Только… куда вы конкретно собрались?..
