скоро уснёт. Тогда мы…
— Заткнись! — ещё удар, теперь под правый глаз, на этот раз кожа не лопнула, а значит, будет большой синяк. — Вставай и веди. Сначала туда, где вы жертвы приносите.
К их языческому капищу вела, хоть и порядком заросшая, но вполне проходимая для вездехода дорога. Доехали мы минут за пятнадцать, вряд ли привязанный сзади верховный шаман смог бы бежать дольше. Капище впечатляло. На очищенной от деревьев поляне, размер которой немного недотягивал до футбольного поля, из обломков стоявших здесь когда-то зданий был сложен огромный алтарь, такой, что на нём приносить в жертву полагалось слонов. Видны были цепи, которыми надлежало сковать жертву, чтобы не дёргалась, пока её ест медведь. А ещё этот камень, бывший когда-то белым, почти целиком окрасился в бурый цвет, даже многочисленные дожди не могли вымыть то количество крови, что на него было пролито. А ведь неспроста окружающие земли обезлюдели, большой коллектив вооружённых и высокомотивированных людей ловил иноплеменников и отдавал их хищнику. Сначала для того, чтобы самим не быть съеденными, а потом и теоретическую базу под это подвели. Интересно, а чем они его сейчас кормят, людей-то нет? Дичь приносят? Или ходят куда-то в дальние земли? Подозреваю, что и семья Трофима очень скоро оказалась бы на этом алтаре.
— Как вы жертвы приносили? — спросил я, стараясь говорить спокойным голосом.
— Так, вот тут… — старик хватал ртом воздух, его и убивать незачем, после такой пробежки сам помрёт. — Вот сюда приносили, цепями крепили, а потом уходили. Дня через два придём, смотрим. Иной раз жертва унесена, это лучше всего. Если руки остались или ноги, это хуже, но всё равно хорошо. Если убил и оставил гнить, то хуже, недоволен Хозяин. А бывало, что жертва нетронутой оставалась, больше недели другой раз. Значит, разгневался Хозяин, накажет нас, своих кого-то утащит.
— Логично, а по каким дням приносили жертвы?
— Так вот, сегодня-завтра надо. Людей-то не было лишних, охотники не привели, хотели козу принести, хоть как-то задобрить, да тут вы пришли.
— Как, говоришь, цепи работают?
— Защёлка там, вот она, тут ключиком простым открывать надо, правда, приржавело всё, там нам открывать и не приходилось, только закрывать… Эй! Ты чего?!! Ты чего удумал?!!
Приковав старика на алтарь, я повернулся к своим.
— Занимаем позиции, медведь должен прийти.
Подумав, что медведь может быть сыт, что он уже заснул, или просто в другом месте (медведи не по календарю живут), я решил немного поспособствовать. Никогда не испытывал склонности к мучительству, но старик этот своей тупой дикарской жестокостью иного обращения не заслуживал. Вынув из ножен финку, я с небольшого замаха воткнул ему в бедро сантиметров на пять, а потом ещё и повернул лезвие. Вопль поднялся до небес, что мне, собственно, и было нужно. Наши уже заняли позиции, при этом лучше всех разместились Трофим с жёнами и Дэн. Они полностью скрылись в кронах вековых деревьев, которые ещё не до конца облетели. Я присел на небольшом взгорке, где очень удачно был стёсан задний склон, а значит, сзади меня не обойти. Оставив автомат в машине, я вооружился карабином, большой калибр отлично подойдёт на медведя. Иван остался сидеть в машине, выставив только ствол дробовика, Стас забрался на невообразимую высоту огромной сосны, а Ошибка просто куда-то пропал. Будем надеяться, что он сидит в засаде, а не гоняет местных сусликов.
Тут самое время задуматься, а что мы, в сущности, знаем о медведях? Медведь — зверь хитрый, но человека обычно боится. Это весной встреча с ним равносильна гибели, а осенью, когда косолапый уже нагулял жирка, его можно прогнать громким криком. Сейчас осень, он точно почует, что здесь люди. Так он их и раньше чуял, ему не мешало. Наоборот, если есть люди, значит, пожрать принесли. Крики старика, опять же, в ту коляску. Другие жертвы не кричали? Ещё как кричали. Запах вездехода может насторожить, но мы его старательно поставили поодаль, так, чтобы ветер относил запах подальше. Будем надеяться, что конкретно у этого медведя страх перед человеком за несколько поколений полностью атрофировался, а значит, поступит так, как поступили его тупоголовые поклонники, то есть, ринется в атаку, роняя пену с клыков.
Ждали мы часа три, я уже порядком замёрз сидеть на холодных камнях, прикованный на алтаре старик, устал орать, охрип и замолчал. Может быть, даже сознание потерял от кровотечения.
Единственный из наших, кого я мог видеть, — это Дэн. Он сидел неподвижно среди веток, я скорее догадывался, что он там, чем видел его. А тут он вдруг встрепенулся, повернулся ко мне и указал на ухо, мол, слушай.
Я напряг слух, а ведь правда, кто-то сюда идёт, вроде, идёт осторожно, а звук всё равно громкий получается. Идёт со стороны… Я бы сказал, оттуда, где Трофим сидит. Мне Трофима не видно, только представляю, где засел. Он, что характерно, с луком сидит. Правильно, ружьё старое, подвести может.
Звук шагов приближался. Затихший было старик, снова активизировался, начал нести что-то про верного адепта, который столько лет верой и правдой… Короче, решил, что со зверем можно договориться.
Зверь подходил всё ближе, вот только направление движения мне не нравилось. То звук слышался спереди и немного правее, потом он переместился влево, а сейчас и вовсе заходит мне за спину. Взглянув не Дэна, я заметил, что он озадачен той же проблемой. Что с медведем? Он нас просёк и теперь не может решиться подойти? Мы, собственно, и не надеялись спрятаться, знали, что он заметит, но думали, что не станет бояться. А он оказался осторожным.
Звук раздавался уже откуда-то справа-сзади. Плохо, он ведь меня заметил. Вот и приближается. Я когда говорил, что сзади меня не достать, имел в виду, что не достать быстро. Прыгнуть на загривок не получится, а залезть запросто. Да и площадка, где стоял алтарь, была не совсем площадкой, груды строительного мусора, оставшиеся от разрушенных домов, создавали неплохую защиту от пуль и стрел, если только зверю хватит ума пригнуться.
Но атаковал он всё же внезапно. Причём с той стороны, откуда не ждали. Прошёл прямо по нашим следам. Первым его увидел Иван, немедленно возвестивший об этом выстрелом из дробовика. Видимо, он попал, хотя бы краем зацепив зверя. Зверь взревел, а потом кинулся
