В этот серо-бурый ревущий ком прилетела стрела Трофима, бессильно стукнув о броню, потом грянули выстрелы обеих женщин, а чуть позже прилетела пуля Стаса. Я пока не стрелял, не понимая, куда целиться. И тут медведь встал на ноги, быстро определив, где его главный враг. Стоит ли говорить, что главным он назначил меня. Я, кажется, говорил, что сзади меня не достать? Не достать, только он, падла, спереди атаковал. Да так атаковал, что в момент разметал преграду из старых кирпичей, а следом запрыгнул ко мне.
Именно в прыжке, за доли секунды я смог его рассмотреть. Медведь, да, крупный, какой-то неуклюжий с виду, а на деле подвижный. Ростом он был, если стоя измерять, метра два с половиной. В глаза бросились роговые щитки, на груди, на боках, на загривке, в местах, где не торчит шерсть, обязательно щиток, даже морда кое-где прикрыта чешуйками. В него кто-то попал, по брюху стекала кровь, ещё одна небольшая струйка скатывалась из правой подмышки.
Поразительно, но всё это я умудрился рассмотреть за четверть секунды, что он вскакивал на мою позицию. А дальше я начал падать назад, одновременно стреляя из карабина в упор, тут же в раскрытую пасть зверя прилетела стрела Трофима, а в правый глаз ударила пуля нашего снайпера.
Вот только это был ещё не конец медведя, стрелу тварь тут же перекусила пополам, а пуля, выбив глаз и разбив в кровавые осколки броневую пластину на щеке (это не рог там, а настоящая кость), не задела мозг зверя. В итоге, я падал на спину с высоты трёх метров, выпустив из рук карабин и не дотягиваясь до револьвера, а гигантский медведь на меня сверху. Мне пришёл конец, единственное, чего я хотел, — это поменьше страдать. И моё желание исполнилось — я просто выключился. Как лампочка Ильича.
Глава двадцать третья
А потом я очнулся, открыл глаза в большом деревянном доме, где лежал, накрытый одеялом, одетый в исподнее. Рядом стоял карабин, целый, даже не поцарапанный, а на стене висела кобура с револьвером. Так, выводы: я живой, даже, вроде бы, не покалечен, более того, я у друзей, мы дома, в каком-то оседлом поселении.
Комната, где я находился, роскошью не отличалась. Тем не менее, здесь было довольно уютно, кровать была застелена шерстяным одеялом, а на стене висел светильник. Сев на кровати, я попытался оценить своё состояние. Руки и ноги были на месте, голова тоже. Уже хорошо. Вот только в голове всё шумит, и картинка перед глазами не отличается стабильностью, так и норовит уплыть вбок. Сотрясение? Да, наверное, всё же на меня такая туша упала.
Посидев минут пять, я попытался встать. Получилось. Хоть и с трудом. Теперь стоило одеться. Камуфляжная куртка и штаны лежали рядом, а вот обувь осталась где-то снаружи. Непорядок. Быстро, насколько позволяла чумная голова, одевшись, я надел пояс с револьвером, отчего почувствовал себя гораздо увереннее. Подобрав карабин, который при желании можно было использовать, как костыль, я двинулся к выходу.
Дверь распахнулась мне навстречу, на пороге стоял Дэн.
— Ну, как ты?
— Голова кружится, но в целом нормально.
— После того, что с тобой случилось, ты легко отделался.
— А что именно случилось. Помню, медведь полез на меня, а потом?
— Потом он умер и упал на тебя всей тушей. А туша была солидная, килограммов шестьсот, мог и раздавить. Мы с Иваном вдвоём его с трудом подняли.
— Так он умер?
— Да, что характерно, умер он от твоей пули. Именно она пробила щитки и разворотила ему внутренности. Хороший карабин, береги его.
— А где мы сейчас?
— В деревне язычников, сейчас проводим воспитательную работу, объясняем, кем было их божество. Ну и попутно хороним убитых. А мясо медведя будут есть за поминальным столом.
— Будут ли? — с сомнением спросил я, обычно такие предрассудки так легко не уходят.
— Иван позаботится, — Дэн усмехнулся. — Свой визит в деревню он начал с террора: жестоко избил оставшихся мужиков, включая местного кузнеца, который не уступал ему силой. А потом перешёл к воспитанию. Потом доложим по радиосвязи, здесь, в деревне, будет одна из контрольных точек при организации пути на Урал. Если я правильно понимаю, высадят десант в два десятка штыков, займут точку и будут следить за дорогой.
— А мы сейчас что делаем?
— Тебе надо отлежаться хоть пару часов, потом двинем дальше. И ещё: есть плохие новости. Трофим расскажет.
Трофима я встретил за обеденным столом, дом этот целиком отдали нам, поэтому никого посторонних не было. Стас вместе с Иваном воспитывал селян, а Ошибка снова куда-то пропал.
— Что не так? — спросил я, присаживаясь на резной деревянный стул, стоять долго не было сил.
— Всё не так, — сообщил охотник. — Мы убили не того медведя.
— Не того?
— Именно, пока тебя грузили, я и мои женщины, обследовали место. Там были следы, много следов. Была лёжка зверя, были следы когтей. Тот медведь, которому эти селяне поклонялись, был больше.
— Насколько? — от таких новостей меня замутило ещё сильнее.
— Раза в три, — сообщила Анна, выходя из другой комнаты. — И, скорее всего, это была медведица.
— А это можно по следам определить? — удивился я.
— Можно, и не только это, — Трофим вздохнул. — А тот, которого мы убили, опять же по косвенным признакам, был совсем молодым, это медвежонок.
— Погодите. Раза в три? Медвежонок? Так это слон получается, ну, или очень крупный носорог.
— Это существо, подняв лапу, доставало до окон второго этажа, да, скорее, слон.
— И что будем делать? — растерянно спросил я.
— Можно надеяться, что медведица уже умерла своей смертью или была кем-то убита, — проговорил Дэн. — Или её просто не было на месте. В таком случае желательно найти и убить. Сейчас местное население лояльно, насколько могут быть лояльны люди, чьих родственников мы убили. Они нас боятся, считая едва ли не новыми богами. Но если вернётся старый бог, всё станет куда сложнее.
— А
