Разрыв пространства никогда не давался ему тяжело. А вот уходить неизвестным маршрутом было очень рисково с его стороны. Он же ни хрена не ориентировался на местности! Вынырнет не там — и все, ему конец. Голова кружилась, ноги заплетались, а Киаран все брел в ярком свечении, не зная, где окажется, когда вернется обратно.
— Ау-у-удро-о-оне! — завопил он, закрывая глаза. — Ау-у-удро-о-оне! Если ты трахнешься с этим придурком, я тебе этого не прощу!
Он в разрыве реальности, а она там, где-то, застыла в определенном моменте времени. И даже если она застыла на члене этого ублюдка, он оборвет ей весь кайф и разорвет в клочья!
* * *
Аудроне брела по хорошо освещенной улице вдоль дороги. Народ собирался группками возле разных питейных заведений и весело проводил время. И вдруг, как будто удар по голове. Боль была такой сильной, что Аудроне схватилась за виски и закричала. Ярчайший свет ослеплял, и она зажмурилась.
— Ты где была-а-а? — услышала она гневный пьяный рев над своим ухом.
Пришлось открыть глаза и, щурясь от свечения, повернуть голову.
Киаран стоял рядом и, пошатываясь, сверлил ее слишком уж жутким взглядом.
— Ты охренел? — не то от ужаса, не то от злости, произнесла она.
— Ну, хоть оде-а-ата! Или эта скотина не ста-а-ала тебя раздева-а-ать, перед тем, как трахнуть?!
Аудроне замахнулась и отвесила Киарану пощечину. Хлопок растаял в тишине разорванного пространства. Затем ее взгляд упал на его расстегнутые штаны. И она все поняла. Поняла и толкнула его в плечи!
— Сволочь! Как же я тебя ненавижу! Иди, паркуй свой член дальше! Ночь впереди еще длинная!
— Не было у меня с ней ни-и-ичего! — орал ей в лицо Киаран. — Я успел свали-и-ить! Она мне какой-то херни-и-и подлила в стакан! Стоя-я-як болит! Твою мать! Твою-ю-ю мать!!! — он схватился за голову и начал стонать.
— Что значит «успел свалить»? — насторожилась Аудроне.
— То и зна-а-ачит! — гаркнул он. — Ты с этим хорько-о-ом ушла? — простонал он, сгибаясь.
Аудроне поняла, что эрекция Киарана действительно была очень болезненной.
— Я ушла одна, — более спокойно произнесла Аудроне. — А такая эрекция бывает от «скадолуса». Его нельзя сочетать со спиртным, иначе совсем развезет.
Свечение вокруг медленно гасло, и Аудроне понимала, что скоро ее выкинет отсюда, и он вернется туда же, откуда «свалил».
— Как ты меня «выдернул» в разрыв?
— Создал ментальный кана-а-ал и выдернул!
— Через ментальный канал? — она опешила. — На расстоянии? Даже не зная, где я нахожусь?
— Я хоро-о-оший модельер, — Киаран разогнулся.
— А как удерживаешь меня здесь, если не прикасаешься?
— Я о-о-очень хороший модельер!
— И что дальше? — Аудроне пыталась разглядеть хоть что-то вокруг себя.
— Можем выпрыгнуть, но я не уве-е-ерен, что мы не окажемся замуро-о-ованными в какую-нибудь стену.
— Мы? — возмущенно произнесла она. — Верни меня туда, откуда вытащил!
— Не верну-у-у! — крикнул он.
Аудроне поморщилась. Пьяный, шатающийся, с неконтролируемым стояком в расстегнутых штанах и, вдобавок, орущий на нее! Мужчина ее «мечты», не иначе!
— Ты его лю-ю-юбишь? — Киаран покачивался из сторон в сторону, словно маятник.
— Кого? Джефа? — она подошла ближе и схватила Киарана за плечи, пытаясь удержать его на одном месте.
— Да, этого смазливого луитанского мажо-о-орика, который аккурат зажимал тебя у сте-е-еночки.
— Нет, не люблю, Киаран. Но когда-то любила, так же, как и ты когда-то любил Афину. Поэтому я понимаю, почему твои штаны расстегнуты, а ты должен понять, почему я сразу не врезала Джефу и не оттолкнула от себя.
— Мои штаны рассте-е-егнуты, потому что эта тва-а-арь собиралась отработать в переулке! Мо-о-ожет, стоило вставить член ей в ро-о-от и не мучится, раз ты-ы-ы даже оправдания себе приду-у-умать не можешь?
— Так тебя бесит сам факт, что меня к стене прижали или то, что я не собираюсь искать себе оправданий?
— Все вме-е-есте, — прохрипел он в лицо.
— Я сказала ему то, чего не следовало говорить, Киаран. Правду. И это ранило его. А я испытала жалость. Потому что прошлое не мусор, его нельзя выбросить.
— Он мать твою выли-и-изывал, а ты его жале-е-ешь?! — возмущенно засипел Киаран.
— Ты тоже Афину вылизывал. Еще и слово ей дал, что она единственная, кого ты радовать в жизни будешь! Так что мне теперь в глаза тебе не смотреть?
— Откуда-а-а ты…
— Она сказала. Точнее, не сказала, но я знаю, что сказала бы!
— Опять трансгресси-и-ирская херня, да? — он скривился.
— Да, опять трансгрессирская херня! — громко повторила она.
— Снимай трусы-ы-ы! — он уставился на нее своими черными зрачками, окруженными медным свечением радужек и темно-синим туманом белков.
— Обалдел? — она была голова снова проехаться ему по лицу.
— Трусы снима-а-ай, сказал!
— Не нужны мне твои подачки! Слово дал — вот и держи его теперь!
— Аудро-о-оне, не доводи-и-и меня, — предупредил он и начал задирать подол ее платья.
— Да что ты творишь! — она начала извиваться.
— О! Не волну-у-уйся! В разры-ы-ыве я еще минут пять тебя пому-у-учаю! Успеешь и ко-о-ончить, и выматери-и-иться!
Его пальцы добрались до ее трусиков и рванули их вниз.
— Опять эти хло-о-опковые шорты! Могла бы под такое пла-а-атье и из набора пороско-о-ошнее что надеть!
— Извини, не знала, что ты полезешь под подол! Так бы лучше подготовилась!
— По соблазнению вам «не-е-еуд» Мэль! — он опустился на колени. — Будете пересдавать заче-е-ет!
Он стал гладить резинки ее чулков и прижался губами к внутренней поверхности бедра.
Аудроне больше не извивалась. Закрыла глаза и почувствовала, как он ведет губы все выше и выше, скользя по коже языком.
— Ты пьян. И потом пожалеешь, — она медленно выдохнула.
— Угу, — пробормотал он у нее под платьем и коснулся ее пальцами между ног.
Прижался носом к ее лобку и громко вдохнул.
— Мамочки… — прошептала Аудроне.
Он скользнул языком ниже, и Аудроне попыталась свести ноги.
— Не сопротивля-я-яйся, — он заставил ее согнуть колено и опереться на его плечо.
Их импровизированная «горка», основание которой продолжало пошатываться, в любой момент могла рухнуть. Аудроне согнулась и вцепилась в плечи Киарана, чтобы не упасть, а тот, получив полный доступ к ее прелестям, воспользовался своим преимуществом.
Язык заскользил, как лезвия коньков по гладкому льду. Губы прижались нежно, как будто обхватили коктейльную трубочку. Только клитор — не трубочка, а удовольствие от его ласк пьянило похлеще любого коктейля.
Аудроне едва слышно застонала, а Киаран с силой впился в нее. Ох был громким. А «ах» вылетел из горла вместе с его именем на дженерийский манер. Киарану это, очевидно, крайне понравилось, потому что звуки своего имени он стал вытягивать из нее чередованием маневров и фокусов. То давал ей передышку, мерно скользя языком, то поднажимал, будто пытаясь проглотить ее одними губами. Аудроне вздрагивала и сильнее сминала майку на его плечах.
Свечение вокруг медленно гасло, погружая ее в темноту и бездну собственных тайных желаний. Там, в той бездне, были надежно спрятаны все ее комплексы, ее переживания из-за армирования и лишнего веса, ее страхи быть обличенной в ужасных поступках, ее чувство обреченности на несчастливый финал. Так много всего запрятала Аудроне в эту тьму без стен и дна! И сейчас она там, ловит удовольствие от его губ и бесстыже стонет всем своим секретам в лицо, не боясь, что они могут уничтожить весь ее хрупкий счастливый мирок, который она построила вокруг себя.
Аудроне зажмурилась, чувствуя, как волна сокращений охватывает плоть под его губами, и хрипло протянула:
— Киар-р-ран…
Свет вокруг практически погас. Сейчас их выбросит неизвестно куда и совершенно не факт, что они не погибнут при этом! Как же опрометчиво он поступил! Но Аудроне все равно была счастлива. Даже если случится нечто плохое, он была благодарна Киарану за то, что он позволил ей только что испытать.
