Я не выдержал и усмехнулся.
— И это я ещё думал, будто сильно загружен!
— Да просто у нас сейчас, как Дима и сказал, сплошной цейтнот. Всё же не каждый день половина эмигрантской швали в столицу на шабаш слетается! — махнул рукой Василь. — Завтра похороны, все разъезжаться начнут, усиление снимут. В ресторан её свожу… Да, кстати! — встрепенулся он. — На сегодня всё в силе. Идём в оперу!
— Думаешь? — засомневался я. — А стоит ли?
— Ты давай не виляй как маркитантская лодка! — возмутился мой товарищ. — Меня ж разорвёт просто, если билеты пропадут! Знаешь, сколько я за них выложил?
— А сколько? Я за один деньги отдам.
— Не, брось. Это уже мои проблемы. Я за тобой в семь зайду, будь готов.
— Всегда готов, — с ухмылкой ответил я девизом скаутов и больше уже предпринимать попыток увильнуть от похода в оперу не стал.
Ну в самом деле — почему бы и не сходить? В конце концов, вторую неделю в столице, а что за это время видел кроме тёмных улиц и дворов-колодцев? Купол собора, несколько дворцов со стороны, да Петропавловский острог? Несерьёзно.
Опять же не придётся перебранке Альберта Павловича и Филиппа Гавриловича внимать. Достали своими спорами — просто сил никаких нет. По любому поводу собачатся, будто заняться больше нечем. Хотя, наверное, и нечем. Они ведь даже в ресторан не спускаются, сиднем в номере сидят.
К слову, очередным поводом для выяснения отношений стали мои сборы в оперу. Заведующий лабораторией закатил натуральный скандал, и Альберту Павловичу в итоге пришлось клятвенно заверить его, что самое позднее завтра опеке со стороны комиссариата точно придёт конец.
— Поймите, это всё для вашей же безопасности! — попутно увещевал он заведующего лабораторией.
— Но всё уже закончилось! — возмутился Вдовец. — Шайку разгромили!
Мой куратор страдальчески вздохнул.
— Они просто перестраховываются…
Дальше я слушать не стал, сдёрнул с вешалки пальто и кепку, выскользнул за дверь. Спустился в холл за пятнадцать минут до назначенного времени и успел посетить чистильщика обуви, а там и Василь подошёл.
— Идём? — спросил он.
Я уставился ему за спину и обречённо вздохнул.
— Ну, конечно, куда ещё, если не в «Асторию»!
Василь недоумённо глянул на меня, обернулся и понятливо хмыкнул.
— О! Твоя дворяночка!
— Ты давай за языком следи, — поморщился я. — Никакая она не моя. Усёк?
— Молчу-молчу! — ухмыльнулся Василь. — Никак на похороны прилетела?
— Не иначе.
Подумалось вдруг, что где-то здесь может обретаться и дядюшка Юлии Сергеевны, с которым мне встречаться категорически не хотелось, и я быстро оглядел зал, но господина Карпинского среди заполонившей холл гостиницы публики не заметил. Зато отметил у многих чёрные траурные ленточки.
— Да тут просто съезд монархистов! — присвистнул Василь.
— Угораздило же… — буркнул я. — Идём!
Откинувшая с головы капюшон соболиной шубки Юлия Сергеевна как раз гляделась в зеркало, и я попытался незаметно ретироваться, но ничего из этой затеи не вышло. Свинью подложила Анастасия. Наперсница прихорашивавшейся у зеркала дворяночки углядела меня и толкнула барышню в бок.
— Ты только посмотри! И твой здесь!
Услышать этого я не услышал, да и по губам не прочитал, просто догадался — очень уж выразительно изменилось лицо Юлии Сергеевны. На миг оно вытянулось от удивления, враз растеряв всякую привлекательность, но барышня моментально взяла себя в руки, что-то сказала подружке и решительно двинулась нам наперерез.
Этого ещё только не хватало!
Вахтёр держал входную дверь распахнутой настежь, с улицы в гостиницу заходили хорошо одетые молодые люди с ручным багажом, вслед за ними коридорные несли дорожные чемоданы и не какие-нибудь фанерные, а сплошь обтянутые кожей и покрытые лаком. На похороны великого князя прибыл выводок Общества изучения сверхэнергии, а у меня не было ни малейшего желания сталкиваться с кое-какими проходившими там обучение персонажами. Как бы чего не вышло…
Думал, госпожа Карпинская захочет поговорить наедине, дабы вновь поднять тему отношений её кузины со Львом, но вместо этого она беспечно улыбнулась.
— Какая встреча, Петя! Представишь мне своего спутника?
— Василий Спиридонович — Юлия Сергеевна. Юлия Сергеевна — Василий Спиридонович, — протараторил я, намереваясь поскорее отвязаться от дворяночки, но вот так сразу сделать этого не получилось.
— Очень приятно, — улыбнулся Василь, принял протянутую руку и даже наметил поцелуй, поднеся к губам затянутые в перчатку пальчики.
Вот совершенно неуместная сейчас галантность!
— Василий, вы ведь имеете отношение к следственным органам? — проявила тогда Юлия Сергеевна ещё даже более неуместное любопытство.
— Так и есть, — подтвердил Василь. — Пётр что-то рассказывал обо мне?
— Да-да, рассказывал! — вклинился я в разговор, ухватил товарища под руку и потянул на выход. — Юлия, дорогая, мы ужасно опаздываем! Передавай от меня сердечный привет Фёдору Ильичу! До скорой встречи!
Василь последовал за мной как-то заторможенно, пришлось шепнуть ему на ухо:
— Идём!
Тот прибавил шаг, и только из-за этого мы не столкнулись с шумной компанией молодых людей в дверях, а разминулись с ними на крыльце. Но даже так неузнанным остаться не вышло: Анатоль, Роман и Кеша уставились на меня, будто привидение увидели.
Я их подчёркнуто проигнорировал, нацепил кепку и сбежал по ступенькам. Василь поспешил следом и спросил:
— И что это было?
— Мне откуда знать? — буркнул я в ответ. — Женская душа — потёмки!
— Не юли, Петя. Ты зачем ей обо мне рассказывал?
— Разговор зашёл, вот и рассказал. Помнишь, в горсаду встретились как-то? Ну и вот.
— Что — и вот?
— Она спросила, кто это был, я ответил. Всё.
Василь пожал плечами.
— Да ладно, что ты разнервничался? Всё, так всё.
Я тяжко вздохнул.
— Да не в тебе дело, Василь! Ты же видел, кто в гостиницу заселился! Я там кое с кем на ножах. И принесла же нелёгкая!
— Ты послезавтра улетаешь!
— Тоже верно, — признал я правоту товарища. — Мы как сейчас: пешком пойдём или такси возьмём?
— Пешком. Тут недалеко. — Василь посмотрел на часы. — Может, по рюмашке? Время есть, а в театральном буфете цены кусаются.
Я отказываться не стал, махнул рукой.
— Веди!
Вечер удался. Не могу сказать, будто так уж впечатлило приобщение к оперному искусству, да и для полноценной обзорной экскурсии по столице пока ещё было слишком холодно, зато будто чужой незнакомый мир посетил. Солидная публика, разряженные артисты, дорогое кафе и ещё парочка куда более демократичных питейных заведений, фонари на широкой набережной и заснеженная гладь реки. Словно не на считанные часы из привычного уклада выпал, а полноценный выходной получил. Или даже те самые каникулы, о которых Альберт Павлович говорил.
Утро следующего дня порадовало отсутствием какого-либо намёка на похмелье — впрочем, на алкоголь мы вчера и не налегали — а ещё я пожертвовал завтраком, зато успел убраться из номера, прежде чем в гостиной обосновались мои соседи.
Зима наконец-то начала сдавать позиции, за ночь потеплело до минус десяти, и на сей раз до Якорной площади добрался, даже толком не озябнув. Увы, Василь оказался на выезде — на полдень были намечены похороны великого князя Михаила, и для предотвращения провокаций на улицы вывели весь личный состав.
Хватало стражей порядка в центре города и помимо них: всюду на глаза попадались синие шинели бойцов ВОХР и серые сотрудников полицейского управления, а на подходе к мосту пришлось пропустить прогарцевавший по набережной гусарский эскадрон. Впрочем, ввели в город кавалеристов точно не из-за возможных беспорядков, а для участия в погребальной церемонии, но вот насчёт замеченных на дорогах броневиков такой уверенности у меня уже не было.
Ну и напряжение ощущалось едва ли не физически. Пусть шествия сторонников реставрации монархии и митинги их куда более многочисленных противников и разогнали, сами они при этом никуда не делись — если кто-нибудь обстреляет траурную процессию, последствия у этой провокации окажутся самыми прискорбными. Немудрено, что стражи порядка на ушах стоят.
