гратой.
Но понимал я и то, что сейчас нельзя было вызывать эрцога на прямое противостояние. Мы были союзниками. Я не мог прогнуться под него, но нельзя было и продавить.
Пришлось уклониться, пуская накат вскользь.
— Я сказал «нет» своему непосредственному начальнику.
Пузырь тяжести лопнул.
Энрек убрал ладони от ушей.
— Отпустило, — сказал он. — Не до конца, но отпустило. Не дави на него, отец. Мерис прав — хаго делает то, что он делает. Наплюй на наследника, за двадцать лет он двадцать раз провалится в бездну. Нужно найти лендслера. Все остальные дёрганья — законсервировать. Иначе, ты сам понимаешь. Любая случайность может потянуть за нитку Хадраса. Лендслер предупреждал.
— Мерис говорил с тобой? — Энреку удалось меня удивить.
— Он держит руку под челюстью военного советника Эйгуя. Но любая случайность, каких предостаточно в военное время, может спровоцировать алайцев на демонстрацию силы. Нам меньше всего нужны сейчас би-пространственные испытания. Время виснет, сеть причинности набухает и может потечь в любой момент. События вырвутся из-под контроля, и нам останется только война не на жизнь, а на смерть. Добро и зло сплетутся в такой тугой клубок, что мы не сможем говорить с тобой так, как сейчас. Нас раскидает по разные стороны баррикады. Людские глупость и самомнение возведут непреодолимые рубежи между нашими сердцами. Ты ещё не понимаешь, Аг, — он качнул головой на моё невысказанное недоумение. — Ты ещё не хлебнул своей меры человеческой тупости. Не видел, как причинность играет людьми, а они с пеной у рта тонут в дерьме, но орут, что сами так решили. Грань между собственной волей и причинностью — вообще неуловима большинством из нас.
Локьё молчал. То ли был согласен с сыном, то ли не хотел спорить при мне.
— Нужно сохранять спокойствие, — подытожил Энрек. — Аг, если ты решил отпустить наследника — отпускай. Если что-то пойдёт не гладко — придержи у себя. Действовать следует по минимуму, чтобы не потревожить паутину.
Эрцог глядел на нас с Энреком задумчиво.
Нет, сын не убедил его. Но я видел — ему приятно слышать, как он спорит с отцом. Приятно осознавать, что у наследника есть свои убеждения и своя правда. Что не горячая кровь брызжет ему под мантию, а равновесие уже установило в нём древние весы граты.
— Может, и дураки вы оба, а может, и нет, — вздохнул он. — Я ощущаю, что путь есть у обоих решений. — Эрцог помассировал виски, совершенно раскрытый и расслабленный с нами. — Но совет Призванных я соберу. Соберу в усечённом круге, поскольку не все в Содружестве посвящены в Имперскую данность игры. Ты, — он обернулся ко мне, — прибудешь сам и привезёшь своего Дерена. Мерис мне не нужен, его позиция не способна продавить нити. Я бы очень хотел видеть Адама, но полагаю, занят он чрезмерно, или навестил бы нас сам. Ещё я хочу видеть тех, кто унаследовал кровь Обсидиана. И… — он помедлил, — …того, на кого укажет мастер Эним, всё-таки Колин был родом с Тайэ.
— А эйниты? — спросил я.
— О ты как, — фыркнул Локьё. — Может, ещё инспектора генетического контроля пригласим?
— А он нам нужен? — я умел задавать идиотские вопросы с самым серьёзным лицом.
Энрек улыбнулся и отрицательно покачал головой.
— Эйниты, — самая серьёзная сила на данный момент, — попытался настаивать я. — Они не растеряли того, что транжирили другие.
Эрцог поморщился.
— И ещё есть Союз Борге, — подытожил я.
— В Союзе с меня снимут лысый скальп, — усмехнулся Локьё. — Нам будет достаточно твоего сумасшедшего Дерена.
— Он ничего не решает в Союзе.
Локьё потёр затылок.
— Грузи камушки, — сказал он. — Я без тебя разберусь, кто тут чего решает.
Окрестности Кьясны, «Персефона»
Я дождался, пока уйдёт последний шаттл с грузом квазикристаллов, забрал Эберхарда и вернулся на «Персефону».
Только в ангаре до меня дошло, что я опять лажанулся с наследником. Надо было его при храме оставить. А тут выходило, что мне придётся брать Дерена на «Леденящий», а медаль эту кому тогда на шею повесить?
Наследник моё раздражение уловил сразу, и глаза у него привычно намокли. Не поить его, что ли?
Дерен догадывался, что пацан достал меня капитально. Встретил в ангаре.
Я ему не жаловался и ничего не сообщал, но пилоту было достаточно физиономии Эберхарда, чтобы догадаться, что развлекались мы много.
Он взял это мокрое чучело за запястье и вместо приветствия спросил:
— В оранжерею сам сходишь?
— Да мы разобрались уже как-то, — буркнул я, не подумав.
И протянул Вальтеру здоровенный квазикристалл. Надо ж было привезти в довесок к неподарку-наследнику какой-то нормальный подарок.
— Ну, это вы, капитан, разобрались. А меня он теперь начнёт изводить самодельным комплексом неполноценности. Он же не знал, что в общине таких недообученных сопляков, как он, сотни. И у нас в сороднениях тоже. И нету в нем ничего особенного, кроме того, что рано способности начали проявляться. Да и таких ранних у нас тоже хватает.
Фраза про оранжерею наконец раскрылась передо мной во всей своей красе и оттенках, и я нахмурился.
— Дерен, я же запретил тебе его бить?
— А разве я его бить собираюсь? — удивился пилот. — Вы же приказали, чтобы он в оранжерее шесть часов отработал. В воспитательных целях работа «для плебеев» будет сейчас самое то.
Услышав про плебеев, наследник вспыхнул и вырвал у Дерена руку.
Вернее, попытался. Рванулся изо всех сил, аж подпрыгнул, крутанулся в воздухе и шлёпнулся на жёсткий стальной пол с порожками из хемопластика, которые делили ангар на сектора.
Врезался он неслабо. Вынес плечо и саданулся о порожек, но рука так и осталась у Дерена.
Ну да, пилоты атлетами не выглядят. А Дерен ещё и полукровка. И телосложение у него «лёгкое», и вес меньше, чем у имперца такого же роста. Но хватка профессиональная, пацан мог бы и подумать сначала.
— Ладно, — сдался я, глядя на собирающихся вокруг нас любопытных техников. — Решай сам. Если будет сильно борзеть, можешь и всыпать. Достал он меня уже своим воспитанием.
Дерен поднял наследника, ощупал руку и дёрнул, вправляя.
— Иди в медотсек, пусть повязку наложат, — приказал он и коснулся браслета, дублируя приказ дежурному медику.
— Чего делать-то будем? Локьё просил взять тебя на «Леденящий». А чучело это? С собой тащить?
Мы смотрели, как наследник хромает к выходу из ангара.
— Я подумаю, — сказал Дерен. — Понаблюдаю, пока долетим. Вроде его отпустило слегка. Мягче стал. На стыках искрит, но это уже надолго.
— Только по шее не бей, начмед ругается.
— Угу, — отозвался пилот.
Расположение эскадры Содружества, «Леденящий»
Светлые нескончаемые коридоры «Леденящего», казалось, вообще нигде не упирались в стены. Ощущение было тягостным и пугающим для тех, кто привык к пространственной замкнутости кораблей.
«Леденящий» изменился вдруг для меня. Казалось, я знал его со всеми тупиками и закоулками, и вдруг
