Я видел, как среагировали кентавры. Сперва они застыли, а затем инстинктивно попятились.
— Ага, сдрейфили сволочи! Сейчас я вам устрою цирк-зоопарк! Сейчас вы у меня попляшете!
Я тут же врубил фары. Два ослепительно белых луча ударили из полумрака ангара. От их света у меня самого перед глазами заплясали радужные зайчики, а что уж там говорить о кентаврах. Твари, похоже, и так не понимали, что за страшилище вдруг пробудилось у них под самым боком, а теперь оно еще и ухитрилось отобрать у них зрение.
— Страшно! — продолжал вопить я, — Сейчас вам будет по-настоящему страшно!
Именно под этот мой крик три тонны металла въехали в первого из кентавров, того, кто осмелился дальше всех углубиться на нашу территорию. Передняя кромка ковша, ощетинившаяся острыми стальными зубами, ударила ему прямо в грудь. За ревом моторов я не услышал хруста переломившегося хребта, но что так оно и вышло понял сразу. Верхняя часть тела твари оказалась в ковше, а нижнюю с бессильно повисшими лапами я поволок по земле впереди своей маленькой, но как оказалось свирепой машины.
Вторую тварь я прикончил метра через три. Кентавр пытался удрать, но погрузчик оказался быстрее. Он налетел на зверя сзади, подминая под себя сперва хвост, затем задние лапы и туловище. Три тонны веса это не шутка. Три тонны не выдержит никакая спина. Когда снизу что-то лопнуло и машина стала оседать, я понял что оказался прав. Вторая зверюга отправилась в ад.
Эта победа едва не стала для нас поражением. Колесный мини-экскаватор он же не танк. Машина предназначена для ровных поверхностей. А тут нас угораздило оказаться на куче мягкого подвижного мяса. Не мудрено, что погрузчик стал заваливаться на бок.
— Падаем! — завопил Нестеров.
— Сам знаю, — прорычал я, переключаясь на задний ход.
Успел. Машина нащупала колесами пол до того, как угол стал критическим. Этот инцидент слегка отрезвил меня. Заставил ярость и чрезмерный боевой пыл потесниться, уступить место разуму. Что дальше? Как следует действовать теперь?
Наружу высовываться нельзя. Там кентавры увидят, с кем имеют дело, осмелеют и накинутся со всех сторон. Я буду один против десятков если не сотен. Выходит, остается только лишь один вариант — не высовываться и защищать ворота. Столько, сколько смогу. Уже настоящие сумерки. И, черт побери, зверей должны, просто обязаны позвать!
Погрузчик остановился всего в паре метров от ворот. Два метра это много. Это слишком большая щель. Если твари ринутся всей гурьбой, я не смогу ее закрыть. Да и прибраться тут надо, расчистить, так сказать, поле боя. Я опустил ковш и словно мусор стал выгребать из ангара тела поверженных врагов. Затормозил лишь когда передние колеса наехали на бетонный порог. Хотя высовываться было опасно, но я сознательно пошел на этот риск. Хотелось осмотреться, оценить степень угрозы. И я ее оценил… так оценил, что чуть не помер от разрыва сердца.
Кентавров было больше сотни. Они отступили всего метров на десять. Полукруг диаметром десять метров, а за ним кишащее море: головы, лапы, хвосты, колья, дубины, копья. Все это вот-вот было готово ринуться в атаку. Что я мог противопоставить им? Разве что свой грозный вид. Руководствуясь принципом «Понты дороже денег», я поднял ковш повыше. Метра четыре. Вот какой я теперь огромный, бойтесь меня! Ага, пробирает? А как вам вот это? Я включил установленный на крыше проблесковый маячок. Когда огромный оранжевый глаз стал бешено зыркать по сторонам, осаждавшая нас армия тут же шарахнулась назад.
Наблюдавший за всей этой сценой, Нестеров нервно захохотал:
— Интересно, сколько еще можно протянуть на этих твоих трюках?
— Да трюки то уже и закончились, — признался я. — Разве что еще могу порычать.
— Не надо, — остановил меня милиционер. — Они этот звук знают.
— Что ж, тогда спрячемся в норку и будем свирепо ремыгать оттуда глазами.
Я тут же сдал назад в спасительную темноту ангара.
— Толя, а ведь уже темнеет. Где сигнал? Почему их не зовут?
— Черт его знает, — прошипел милиционер. — Сам уже психую. Ведь если они не уйдут, тогда…
Движение на площадке перед ангаром заставило Нестерова замолчать. Там будто зарождался настоящий ураган, который начал сдувать, уносить прочь проклятых шестиногов. Сперва исчезли те, что находились сзади. Они не взламывали ворота, их не атаковало невиданное огнедышащее чудовище, а посему каких бы то ни было личных счетов к нам, эти твари заиметь не успели. Легко пришли, а когда потребовалось, то и легко ушли. Совсем другое дело кентавры, стоявшие в первой линии. Похоже, я прикончил кого-то из их приятелей или может даже родственников. Поэтому, даже не смотря на зов, они оставались на месте, а кое-кто даже решил сунуться внутрь ангара.
Естественно, позволить этого я не мог. Чудовище должно наводить ужас и убивать, иначе оно никакое не чудовище, а так… огородное пугало. На максимальной скорости я ринулся вперед. Фары и маячок не включал специально, чтобы не спугнуть дичь. Расчет оказался верным. Застывший в дверном проеме шестилапый силуэт я ударил ковшом в бок и отбросил шагов на пять. Тварь оказалась живучей. Она не подохла, а волоча две перебитые лапы стала отступать к своим сородичам. У меня чесались руки высунуться и добить ее, но делать этого я, конечно же, не стал. Хватит и этой демонстрации. Каждый, кто сунется ко мне, будет жестоко покаран. Для лучшего всасывания этой истины я свирепо сверкнул фарами и отполз назад в кромешную тьму своего логова.
Преподанный урок не прошел даром. Решимости и желания поквитаться у наших врагов поубавилось. Причем поубавилось настолько, что до их мозгов наконец дошел зов, сигнал об эвакуации, поданный… Кем? Я когда-нибудь обязательно это узнаю.
Наблюдая за бегством кентавров, Нестеров облегченно вздохнул:
— Фух, слава богу. Кажись, от зверья мы избавились.
— Зверье, но раненного своего забрали, — протянул я задумчиво.
— А может они его потом сожрут, как тех, возле магазина?
— Все может быть, — я вяло пожал плечами. — Кстати, Толя, спасибо за ремень. Без него бы расшибся о стекло.
— Всегда пожалуйста.
Я не видел лица милиционера, но почувствовал, что тот улыбнулся.
— А ты тяжелый, Максим. Ноги мне все отсидел. Уж и не чувствую их совсем.
— Хочешь пересесть в ковш? — пришло мое время усмехнуться.
— Нет уж. Лучше здесь потерплю.
— Я почему-то так и думал, что ты откажешься.
Мы занимали себя всякой несущественной болтовней выжидая тот момент, когда можно будет тронуться в путь. Хотя, по правде говоря, как его определить? Не поезд все-таки. Расписания, где бы можно было глянуть время отправления, просто не существовало.
