— Пора что ли? — это было скорее утверждение, чем вопрос.
— Давай, — согласился майор.
— Ну, бог не выдаст, свинья не съест. Поехали!
Как только погрузчик выкатился под открытое небо, я слегка притормозил. Мы с Анатолием тут же стали оглядываться по сторонам. Вроде тихо. Движение ноль. Вернее, почти ноль. Кое-где в густой серо-коричневой дымке угадывалось мелкое и быстрое шевеление. Но это не опасно. Это какие-то небольшие твари пробрались на стойбище и подбирают объедки, оставшиеся после хозяев. А судя по вони, которая все больше и больше пробивалась в кабину, этих самых объедков здесь имелось порядком. Тлетворный запах разложения я уловил еще валяясь внутри бетонного кольца. Только тогда у меня не доставало сил, чтобы осознать что это такое.
— Какая вонь! — пробурчал Нестеров.
— Да уж, — согласился я. — Куда ехать? Ты говорил, что знаешь местность.
— Мы на окраине Мамоново.
— Это где?
— Полкилометра южнее Можайского шоссе. Выскочим на него на уровне Лохино, это чуток поближе к лагерю, чем Кутузовский микрорайон.
— Далеко нас уволокли, гады. Километров пять будет.
— Где-то так.
— А спрямить никак нельзя?
— Тут прямо перед нами железка проходит. Через насыпь и рельсы это чудо техники не переползет. Поблизости только два переезда. Тот, о котором я тебе толковал, и второй, возле платформы Баковка. До Баковки придется петлять по улицам. А сейчас на них, сам знаешь, черти что может твориться.
— Понятно, — я принял решение. — Рисковать не будем. Показывай путь на Можайское.
Чтобы выскочить на необходимую нам дорогу, пришлось огибать склад. Прощай старый ангар! Сегодня ты нам здорово помог, ты был домом и крепостью, другом и защитником, ты дал все то, что помогло нам выжить. Испытывая к ржавому сооружению чуть ли не сентиментальные чувства, я провожал его взглядом.
— А это еще что такое?! — возглас Нестерова заставил меня уставиться в лобовое стекло.
На фоне багровых предзакатных облаков вырисовывался высокий остроконечный пик. Он словно скала возвышался над нами, давя размерами и массой, заставляя почувствовать себя мелким и ничтожным.
— Вот цирк-зоопарк! — я резко остановил погрузчик.
— Откуда здесь эта хрень взялась? — пролепетал Нестеров. — И что это такое?
В неясном свете сумерек было сложно разобрать тот материал, из которого сложена пирамида. А то, что это была именно пирамида, не оставалось никаких сомнений. Я совершенно ясно мог различить грани. Их было четыре. Прямо Египет какой-то или… или… Черт побери, или пирамиды ханхов!
Я тут же врубил свет. Ожиданию увидеть играющий на бронзовых боках отсвет так и не суждено было сбыться. Вместо этого я обнаружил плотно слежавшуюся массу из домашней утвари, предметов обихода и бытовой техники. Вкраплениями в ней являлись полуистлевшие труппы скорпов, циклопов и других крупных животных. А в одном месте взгляд натолкнулся на обглоданный череп человека. Все это выглядело как огромный монумент, олицетворявший то, чем стала теперь Земля: разруха, запустение, смерть и ужас.
— Вот это да… — подавленно прошептал милиционер. — Теперь понятно куда они таскали все эти предметы. Только вопрос нахрена им эта куча?
— Это не куча, — я отрицательно покачал головой.
— А что же тогда?
— Подношения, дары. А все это место — святилище, храм.
— Храм?! — Нестеров не удержался от восклицания.
— Да, храм. Похоже, у кентавров существует что-то типа религии. А раз есть религия, то есть и боги, которых надо задабривать и ублажать.
Я почему-то тут же вспомнил того человека в черном плаще, которого видел сегодня днем. Если это, конечно, был человек.
Мое открытие словно изменило все это место. Оно приобрело какой-то таинственный, даже мистический облик, чему немало способствовали багровые оттенки заката и диковинные длинные тени, ползущие по земле. А, впрочем, для того, чтобы у обычного человека начали мелко и противно подрагивать колени, хватит и одного вида этой громадины.
— Похоже, пирамида давно закончена, — негромко произнес, почти прошептал Нестеров.
— Значит они строят еще одну. Где-то поблизости.
Пребывание в святилище кентавров начало меня серьезно нервировать, а может даже и пугать. Никто не знал, что таит в себе это жуткое место, какая опасность поджидает его непрошенных гостей.
— Давай-ка двигать отсюда подобру-поздорову, — милиционер будто прочел мои мысли.
Без малейшего протеста я стронул машину и покатил дальше. Мы оба напряженно молчали. Каждый ждал встречи с чем-то еще, более непонятным, а может и более ужасным. И она не замедлила состояться.
Свет фар выхватил из полумрака основание нового ритуального сооружения. Только на этот раз перед нами возвышалась не пирамида. Кентавры построили огромную образующую круг стену, этакую копию того бетонного кольца, в котором мы с Анатолием были заключены. Сооружение встало у нас на пути, словно не желая пропускать.
— Объезжай, — произнес милиционер. — Дорога должна быть где-то за ним.
Я послушно повел погрузчик в объезд. Описав сорокаметровую дугу, машина уже была готова вырваться на свободу, оставив за спиной весь ужас этого проклятого места, когда Нестеров неожиданно воскликнул:
— Там проход.
Я и сам заметил широкую черную щель, которая прорезала высокую стену из мусора и тел мертвых животных.
— Ну и что? — я абсолютно не чувствовал себя участником этнографической экспедиции, изучавшей культуру многолапой расы.
— Заглянем? — предложил майор.
— Некогда.
— Тебе всего-то требуется повернуть и направить туда луч. Чтобы победить мы должны больше узнать о своих врагах.
Ну точь в точь слова Нины. Они с Толиком словно сговорились. Я тяжело вздохнул и с большой неохотой налег на рычаги управления. Погрузчик крутанулся на месте, направляя два своих пылающих глаза вглубь черного каньона.
От увиденного волосы зашевелились на голове. Внутри стояли люди. Вернее полуразложившиеся мертвецы. Их глубоко насадили на вбитые в землю колы, от чего туловища сохраняли вертикальное положение. Вот только головы… Головы у всех понуро глядели вниз. Казалось, люди преклонялись перед чем-то, что находилось в центре этого жуткого Колизея смерти.
— Господи всемогущий… — подавленно прошептал я.
— Да-а-а… — в тон мне протянул майор.
— Ты был не прав, — вид мертвецов вызвал в моем мозгу просветление.
— В чем?
— Они не едят людей. Вернее, едят, но мы для них не деликатес. Мы ритуальная жертва. И этот зал… он храм Марса, храм войны, в котором стоят статуи врагов, самых главных врагов кентавров.
