— Я че–то ваще не въехал! — еще один громила с маленьким лбом и здоровенным никелированным крестом на груди, дернул главаря за рукав куртки — Клык, слышь, а я думал что буква «S» означает «Сектор» — ну, на этом самом, на английском! Типа «нулевой сектор». Ага. А выходит что это знак Сатаны что ли? Типа «С» как в Сатана? Вы че?! Я на такую подляну не подписывался! Я ж католик! Че за дела, ваще, а?
— Заткнись! — рыкнул Клык, рядом с которым немаленький громила казался тщедушным коротышкой — Нашел кому верить! Это же наркот обдолбанный! Может ты и в Санту до сих пор веришь? Так, Сэм, у тебя топорик с собой?
— А я без него никуда — вперед вышел обритый наголо «нуль», распахивая жилетку и показывая лезвие заткнутого за пояс топора — Что делаем? Ручки шаловливые подрежем или ножки укоротим?
— Все сразу! — отозвался гигант, кровожадно оскалившись — с его полным металлических клыков ртом это было вовсе не сложно сделать — Вы двое — хватаете его за руки и растягиваете их в стороны. Сэм, а ты показываешь класс. Да смотри не напортачь — на одну руку один удар! Чтобы не как в прошлый раз, с тем китаезой!
— Клык, да тот китаеза из якудза был, кунфуист мать его! Так натренировался падла, что у него руки будто из камня! Аж топор отскакивал!
— Кунг–фу называется! Стиль «железная рубашка»! — авторитетно заявил Клык — Ну что, готовы? Ща мы из этой крысы наркотной будем пример для остальных делать! — он собрался было уже дать отмашку, когда до него донеслась фраза одного из приткнувшегося у стены местных жителей:
— Значит не врали, что он из бывших священников. Ишь как чешет, ровно по библии читает.
— Не, не врали — кивнул стоящий рядом старик — Это сейчас он Мик Доза, а раньше не иначе как отцом Микаилом его величали. Настоятель католической церкви, что на пересечении сорокового и двести девяностого коридоров стоит. Там его служба была.
— Священник? — повторил услышанное тот же «ноль» у которого на груди посверкивал крест — Эй, плесень седая, ты уверен? Ну, что он священник?
Взглянув на нависшего над ним здоровяка, старик съежился от страха, но все же нашел в себе силы утвердительно кивнуть:
— Уверен, мистер… Да, сэр. Бывший священник. Отец Микаил из католической церкви. Да тут многие его знают, сэр. У некоторых местных он и детей крестил — лет двадцать назад, пока его сана и сутаны не лишили. Да, сэр, именно так.
Переварив ответ, громила шагнул к Клыку и мрачно буркнул:
— Не пойдет, Клык. Я на священника руку поднимать не стану. Я ирландец и католик!
— Да ты че, Дойл! Очнись, мать твою! Где ты видишь священника? А? Это же наркот вонючий, бродяга с поехавшими мозгами! Ты же его не хуже меня знаешь — Мик Доза, он за очередную дозу мать родную на органы продаст! Ну!
— Я уже сказал — нет! — сверкнул глазами Дойл — Священника я не трону!
— Да и пошел ты! — рявкнул разъяренный Клык и оттолкнув Дойла в сторону, отрывисто велел — Хватайте, урода! Сэм, сделай так, чтобы кровь даже потолок заляпала! Ну, как ты умеешь!
— Извини, Клык — отозвался Сэм, не двигаясь с места — Не пойдет. Ты меня знаешь — я любому глотку порву по одному твоему слову, но тут дело другое, брат. Местный я, здесь вырос, здесь меня и крестили. Вот ты говоришь — топором руки по плечи… а если он и меня крестил? Этими самыми руками у купель опускал? Ты че, Клык? Я на такое дерьмо не подписывался.
Не обращая внимания на стоящих в пяти шагах «нулей», Мика Доза продолжал свою неистовую проповедь, больше похожу на сплошной поток малосвязанных между собой слов:
— … и обратил он лик свой ужасный ко мне и молвил — отринь от себя слабости земные, отрекись от греха! Возложена миссия на тебя великая! Отныне ты Глашатай пришествия моего, тот, кто донесет слова мои до каждой несчастной души, что населяют это вместилище греха и порока! Так слушайте же несчастные, слушайте слова самого Гиены, воина Господа нашего! Скоро грядет конец света, грядет Армагеддон! И лишь те спасутся от смерти лютой, кто падет на колени перед Господом нашим и раскается в грехах, тот, кто изгонит из сердца своего страх и почитание перед приспешниками Сатаны и обратит против них гнев свой праведный! И первым выйду я на битву священную, первым брошу я камень в эти исчадия ада! Не убоимся же вида их лютого! Не убоимся клыков их страшных и роста великого! Вспомните, как Давид поразил Голиафа! Как слабый телом, но сильный духом юноша без страха вышел на бой неравный и поверг врага своего одним лишь ударом! Удача скажете вы?! Нет! Ибо нет места удачи в священном бою, где руку твою направляет сам Господь!…
— Точно священник — окончательно уверился Дойл и перекрестился — Короче, мужики, я пошел отсюда.
— Дойл! Меня–то подожди! — поспешно окликнул его Сэм, пряча топор обратно по кожаную жилетку — Вместе пойдем! Ты в бар? Который «У Эла»?
— Ага — прогудел Дойл — В тот самый. Горло промочу, а там и бейсбол начнется по цифровизору. Идешь?
— Стоять! — яростно взревел Клык, ухватив ирландца за плечо — Ты че, Дойл? Вообще оборзел? Здесь я решаю!
— Ты решаешь — кивнул Дойл, дергая плечом и сбрасывая руку Клыка — Но не в этот раз! Хочешь его завалить? — громила кивнул в сторону надсадно вопящего Мика — Так вперед! Но без меня, понял?
— …заходят в дома ваши без спроса! Берут добро ваше потом и кровью нажитое без разрешения! Доколе?! Спрашиваю я вас — доколе?! Доколе смиренно тер…
— Клык! Да чего ты в самом деле? — встрял в разговор Сэм, поморщившись от криков одетого в рванье проповедника — Ну грохнем мы его. И че? Нас что больше уважать будут? Типа шесть здоровых мужиков одного священника завалили? Это же лажа! Позор на весь сектор, не, я серьезно — позору не оберемся! Да ты по сторонам глянь — народу сколько! И каждый пятый на браском снимает! Мы его грохнуть не успеем, а видео уже в сети будет! Тебе оно надо? Вот Дойл дело говорит — давай лучше в бар заглянем, пару бокалов «Особого Шахтерского» дерябнем! А? С барменом парой слов перекинемся — может и слышал он чего.
— Верно, Клык — кивнул один из «нолей» — Ты по сторонам глянь — тут человек сто собралось уже. Мне ваще без разницы кому глотку резать, но не при свидетелях же! Черт с ним, пусть пока орет, все одно его никто не слушает. А завтра вечерком, когда все это взбаламученное дерьмо уляжется, подвалим потихоньку и разберемся с козлом. А?
— Да ты вообще слышишь, что он кричит? — уже несколько остыв буркнул Клык — Про Сатану, про клеймо какое–то… он же про нас орет! Про «нулей»!
— Пусть орет — безразлично пожал плечами громила — Нам то что? А завтра мы ему язычок укоротим. Не серьезно — можно даже не убивать. Язык вырежем, руки обрубим и отпустим — пусть живет.
