мне мириться с Землей – и с Раем, ведь они теперь заодно? Отдать им вашу голову, Нлакис и весь золотой запас впридачу, чтоб отстали?
Идея насчет головы адмиралу резко не понравилась.
– Ладно, давайте не будем с ними мириться, ваше величество. Мы еще сможем если не выиграть войну, то выйти из нее с наименьшими потерями.
– Каким образом, провалиться вам в неисправный сортир? – зарычал король.
– Не волнуйтесь, ваше величество, я обязательно придумаю. Для начала мы добьем шшерский линкор, чтобы Рай не мешался под ногами. Потом как-нибудь разберемся с Гр-жель-чиком…
Король Имит шагнул вперед, и его жилистая рука схватила Ена Пирана за горло.
– Выиграйте для меня эту войну, адмирал, – лихорадочно прошептал он. – Выиграйте ее для Гъде. Мы не можем позволить себе поражения. Выиграйте! Если вам это удастся, можете взять в жены любую из моих дочерей. А если проиграете – расстанетесь с головой!
– Как скажете, ваше величество, – Ен Пиран не испугался, он верил в себя.
Из королевских дочек он, пожалуй, выберет младшую. Наверняка у нее еще не было мужчины. А что эта маленькая задавака его ненавидит – ерунда, он ее быстро обломает.
Автомобиль посольства затормозил у скромного загородного особняка. И не скажешь, что это – резиденция планетного координатора. Конспирация или отвращение к роскоши? Или просто так уж сложилось?
Телохранитель придержал дверцу, и Ртхинн Фййк вылез из машины, поправляя тонкие рукава коралловой герры. Смеркалось, от реки веяло прохладой. Легкий ветер трепал полы сайртака. Ртхинн угрюмо посмотрелся в автомобильное зеркало. Если бы Салима не включала свет, синяк был бы незаметен. Если бы…
Оставив своих телохранителей с охраной Салимы, он решительно прошел в зал, освещенный одними свечами – тепло и неярко, в стиле Рая. Координатор Земли встретила его за накрытым столом.
– Господин Ртхинн, вы опять в красном? – улыбнулась она, дотронувшись до его трикотажного рукава. – Вы всегда носите одежду одного цвета?
Ртхинн удивленно вскинул бровь.
– Но я приходил на встречи с вами каждый раз в одежде другого цвета, Салима ханум.
– Разве? – она провела пальцем по его рукаву. – Каждый раз в красном.
– В красном… – повторил он. – Это разные цвета, Салима ханум, и в нашем языке они имеют разные названия. Но в вашем – одно. Вы в самом деле не видите разницы?
– Едва уловимую, – призналась Салима.
– Наверное, мы лучше различаем длинные волны, – предположил Ртхинн. – Ведь наша звезда красная. В вашем восприятии, скорее всего, Рай выглядел бы залитым красным светом. Красная земля, красное небо… Но для нас наш мир многоцветен.
– Хотелось бы мне как-нибудь побывать в вашем Раю, – заметила Салима.
– Вы непременно там побываете, – откликнулся Ртхинн. – Референдум по избранию нового координатора требует присутствия координатора ближайшего мира.
– И кто же будет новым координатором? Вы?
Он развел руками.
– Пожалуй, что так. Если до той поры Криййхан Винт не свернет мне шею за то, под чем я подписался.
– Не свернет, – Салима усмехнулась. – Думаю, ваши заслуги в установлении союза между нашими мирами обретут должное признание, и вы без труда наберете необходимый процент голосов. Желаю вам успеха, господин Ртхинн. И надеюсь, моя поездка на ваш референдум пройдет конструктивнее, чем визит господина Криййхана на мое избрание.
– Если захотите, я покажу вам планету. Вы не пожалеете.
Она кивнула, закрывая тему.
– Что ж, давайте теперь поужинаем. Подписание договора такого значения заслуживает банкета, однако, мне кажется, вам было бы неприятно чокаться с сотней важных персон в таком состоянии, – она обвела рукой вокруг лица, в глазах прятались ехидные смешинки. – Отметим это событие тет-а-тет. Как вы на это смотрите?
Ртхинн помедлил.
– У нас не принято придавать подписанию соглашений характер праздника, но никаких возражений у меня нет.
– Отлично, господин Ртхинн. Предпочитаете вино или что-нибудь покрепче?
– Э-э… Я стараюсь не употреблять спиртного, Салима ханум.
– Это вызывает уважение, – она отставила бутылку в сторону. – Тогда зеленый чай. Уверена, вам понравится.
Чай действительно произвел на Ртхинна самое благоприятное впечатление. Интересно, почему за все дни, проведенные на Земле, он ни разу не пробовал чая? То ли это экзотический напиток, то ли он – ограниченный идиот.
Атмосфера ужина ему нравилась. В кабинете Салима носила язвительную и холодную маску, а здесь, в неофициальной обстановке, словно сбросила ее. Здесь она была не на работе. Не координатор, а женщина. Ртхинн снова вспомнил об этом, хоть и зарекся думать о ней как о женщине. У нее прекрасная улыбка… И непреклонный характер, хотя нынче он был почти незаметен.
– Я слышала ваше последнее выступление по радио, господин Ртхинн, – проговорила Салима, подливая чай. – Вы говорите красиво и убедительно. Позвольте выразить вам мое восхищение. Должно быть, вам нелегко далось признание древних ошибок Рая в своей внешней политике. Честно говоря, это от вас не требовалось. Дела давние, и наверняка наших ошибок там было не меньше. Но все равно спасибо, господин Ртхинн. Народ будет тронут.
Он скромно наклонил голову, принимая пиалу с чаем из ее рук.
– Скажите, господин Ртхинн, – спросила она, изящно держа пиалу тремя пальцами, – как вы сами расцениваете результаты своего визита? Вы считаете его успешным?
– Разумеется, Салима ханум, – ему не удавалось управляться с пиалой столь ловко, но иностранцу простительно, ведь так? – Я добился своей цели.
– Вы добились всего, чего хотели?
От косой улыбки веяло лукавством. Он постарался ответить серьезно:
– Да, Салима ханум. Сотрудничество и военная помощь, больше я ничего не желал.
– В самом деле? – насмешливо хмыкнула она. – Но начали вы не с этого, господин Ртхинн. Я вам напомню.
Ее руки поднялись к шее, пара движений – и светло-абрикосовый платок соскользнул с головы, открывая узел роскошных черных волос.
– Глупо уезжать, не получив ответ на вопрос, который так вас мучил, – она вынула несколько шпилек, и две длинные блестящие косы, густые и тугие, зашуршали по спине, разматываясь.
Она вышла из-за стола, тряхнув головой. Косы доставали до щиколоток.
– Теперь ваше сердце спокойно, господин Ртхинн?
Ее голос доносился, будто колокольчик сквозь туман. Ртхинн не мог отвести глаз от черной шелковистой волны, расплетающейся под ее пальцами. Сердце? Его сердце колотилось, готовое выпрыгнуть из груди.
– Нет, – хрипло выдавил он.
– Нет? – переливчатый смех. – Я так и знала.
Она оказалась вдруг совсем близко, черный водопад волос оплел его плечи, лицо ощутило прикосновение узких горячих пальцев и губ, пахнущих мятным чаем. Ртхинна сотрясла дрожь – и не оттого, что он чего-то боялся, а оттого, что…
– Вы смеетесь надо мной, да? – прошептал он.
– Раньше вы не были столь нерешительны, господин Ртхинн, – заметила она ехидным, почти прежним тоном.
– Но вы не хотели! – он не знал, что и думать. Она столь категорично отвергла его тогда… Как посметь предположить, что теперь, с изуродованным лицом, он более приятен ей?
– Вы плохо слушали и плохо смотрели, господин Ртхинн, – изящная рука потянула за завязку сайртака. – Разве я говорила, что не хочу? Разве я сказала эти слова?
– Нет, – признал
