Попутно косморазведчику пришла в голову и еще одна версия, кому и зачем было нужно это фиолетовое недоразумение. Да ему же, недоразумению этому са́мому! Возможно, это всего лишь нелепое по человеческим меркам животное; но для того мира, откуда оно появилось, оно представлялось не более нелепым, чем для людей, скажем, корова. Только наши буренки жуют траву, а эта питается чувствами и эмоциями. Вот только молочка от такой коровки пробовать Плюху совсем не хотелось. И еще показалось нелогичным, что сиреневое сооружение (или, по данной версии, существо) вызывало неосознанный страх и ужас, а не восторг или, по крайней мере, любопытство. По идее, оно должно было заманивать к себе «еду», а не отталкивать ее. Хотя в том, параллельном, мире его «призывное излучение» могло действовать на тамошних обитателей совершенно иначе, именно так, как надо.
Вероятно, подобные ассоциации пришли в голову не только разведчику. Во всяком случае, подгонять никого не пришлось – от пурпурной «сложногеометрической коровы» все разве что бегом не помчались. Скорость сбавили только у подножия холмов, тянувшихся впереди сплошной, похожей на зеленую челюсть стеной.
– Синий луг по ту сторону, – буркнул Шершень. Это были первые слова, произнесенные кем-то из спутников после случившегося, если не считать редкого печального блямканья «богомола».
– За собой никого не зову, – снова сказал Плюх и, не дожидаясь ничьей реакции, начал подъем, рассчитывая перевалить гребень меж двумя ближайшими скругленными вершинами.
Ему никто и не ответил. Но и назад тоже никто не повернул.
Перевал одолели в полном молчании. И лишь оказавшись на другой его стороне, разведчик невольно ахнул. Впереди простиралась синяя, будто усыпанная сапфирами прекрасная долина. А в ее глубине, километрах в трех-четырех от холмов, торчала чужеродной занозой «Ревда».
Вблизи Синий луг и впрямь оказался лугом – с сочной густой травой. Правда, он был очень большим, уходящим до самого горизонта, словно море. Синее море, поскольку название луга соответствовало действительности, трава на нем имела именно такой цвет.
Приблизившись к «Ревде», Плюх вздохнул с облегчением: корабль окружало защитное поле, а это значило, что на борт за время отсутствия хозяина никто пробраться не мог. Еще это говорило о том, что Информаторий был исправен. Впрочем, разведчик подумал, что сейчас, находясь в непосредственной близости от «Ревды», он может попробовать связаться с корабельным мозгом напрямую – вряд ли генерируемые Зоной помехи могли возникнуть, когда пару источник-приемник разделяли всего лишь три десятка метров.
«Доложи о состоянии корабля», – послал Плюх мысленный запрос.
Ответ, как и ожидалось, последовал незамедлительно: «Все системы работают исправно, запас энергии восстановлен, отсутствует одна спасательная шлюпка и один комплект автономной индивидуальной защиты».
«А то, что отсутствует командир корабля, он же пилот, и пассажир, тебя, конечно, совершенно не волнует», – мысленно хмыкнул косморазведчик.
«Экипаж и пассажиры не учитываются в номенклатурном реестре, – последовал немедленный ответ. – Волнение не входит в перечень функций Информатория».
– Кто бы спорил, – вслух пробормотал «командир корабля, он же пилот».
– Что? – перевел взгляд на Плюха Шершень, который до этого во все глаза пялился на «Ревду».
Откровенное любопытство плясало и в шоколадных глазах Илоны, как ни старалась девушка показать свое равнодушие.
Разведчику безумно, невыносимо хотелось, чтобы между ними растаял проклятый лед отчуждения! Сейчас это было особенно важно, ведь Плюх твердо решил взять Илону с собой. Но девушка не являлась бессловесным багажом, который можно погрузить, не спрашивая его мнения. А сейчас, когда и ежу было ясно, что она ответит отказом, даже если действительно хочет лететь, интересоваться этим мнением было бы огромной ошибкой. Но и долго ждать, пока девушка остынет, косморазведчик тоже не мог, потому что наверняка она сейчас, насмотревшись на «эфирный корабль», повернется и уйдет. Точнее, отойдет, чтобы посмотреть со стороны, как тот стартует.
Нет, с Илоной требовалось поговорить как можно скорее, но поговорить… по душам, совершенно искренне… Да что там, нужно просто взять и признаться ей… во всем. В том, что он просто-напросто не может без нее улететь, потому что… потому что не хочет, да уже и не может без нее жить.
Проговорив это мысленно, Плюх одновременно почувствовал липкий холод, прокатившийся струйкой пота вдоль позвоночника, и разгоревшийся в груди жар. И только сейчас он понял окончательно и бесповоротно, насколько все это серьезно. Поэтому тянуть больше было некуда, но заводить такой разговор при Шершне было просто немыслимо.
– Что ты сказал? – очень кстати повторил свой вопрос сталкер.
– Я еще не сказал, – вытер косморазведчик тыльной стороной ладони выступивший на лбу пот. – Но как раз собираюсь. И сказать я хочу вот что: спасибо тебе, Шершень, что, как и обещал, проводил нас. Хоть и были между нами кое-какие недоразумения, но это все позади. Поверь, я тебе искренне благодарен за помощь. Так что еще раз спасибо – и прощай. – Плюх протянул для рукопожатия руку, но свою сталкер резко убрал за спину и, отступив на пару шагов, возмущенно поднял брови:
– Какое, на хрен, прощай? Я-то свое обещание выполнил, а вот твое «спасибо» что-то не булькает ни хрена.
– Как оно должно булькать, по-твоему? – насупился косморазведчик.
– А спирт мне кто обещал возместить?.. Или в твоем «светлом будущем» только трындеть хорошо умеют? Без изысков.
Вспомнив о своем обещании, Плюх едва не застонал от досады. Не сдержать данное слово для него было совершенно неприемлемо, но ведь пока он ходит за чертовым спиртом, Илона обязательно уйдет!.. Хотя…
– Забияка, – решительно повернулся он к девушке и посмотрел ей прямо в глаза, – присмотри, пожалуйста, за Блямсом, мне нужно ненадолго подняться на борт.
– Вот это совпадение, солёна Алёна! – послышалось вдруг позади. – И нам тоже надо подняться на борт!
Плюх, хватаясь за бесполезный бластер, резко повернулся. Перед ним стояли трое мужчин в типичном сталкерском одеянии. Двое держали на изготовку «Печенги», третий – «Никель». Все три ствола смотрели в грудь косморазведчика. Мелькнула мысль, что где-то, совсем недавно, он видел этих троих, но вспомнить, где именно, помешал вскрик Илоны.
Разом забыв про нацеленное на него оружие, Плюх, развернувшись, кинулся к девушке.
– Стоять! Глотку девке перережу! – остановил его окрик Шершня, который, грамотным захватом удерживая Илону, приставил к ее горлу нож. Автомат Забияки валялся метрах в трех в стороне. А еще сталкер крикнул прибывшей троице: – Бластер у него разряжен, других пукалок нет.
