пел на «Академике»? Я все узнал, кроме нее. Не помню только, как начинается.
– Ничего, я понял. Это моя песня, сам написал, когда в Яслях оказался.
И Джокер запел:
– Сталкеры, Зона, секреты повсюду.Рассказать? Ну уж нет, я трепаться не буду.Нам есть что скрывать, есть о чем не болтать,Есть всегда от чего убегать…Наша жизнь, как игра:Миг – тебя уже нет.Научи меня житьБез страдания тяжких тенет.Мы скрываем секреты, вокруг лишь враги,Не спешим выручать, слыша: «Брат, помоги!»Мы бежим, чтобы жить. Нет, не жить – выживать.Но от главного не убежать.Жизнь – игра,Дальше смерть.Научи меня петь,Чтоб от ужаса не умереть.Боль, как пуля в груди. Всяк с дороги уйди.Не узнать, что мы вынесли. Все позади.Под замок душу скрыть и любого убить,Чтоб не смог ключом сердце пронзить.Если жизнь – лишь игра,Как дожить до утра?Научи меня врать,Не раскрыв, что прощаться пора.
Песня лилась по камере, завораживала, напоминала о том, что жизнь любого сталкера – не просто прогулка по Зоне, не выход за артефактами и обратно в схрон с полным хабара рюкзаком. Котэ тряхнул головой:
– А нам прощаться не пора, впереди еще много интересного, так что выше носы. Но песня отличная, Джокер.
Музыкант не успел поблагодарить, в голове раздался голос Кондуктора:
«Вы что там распелись, тюремные пташки? Вами тут один серьезный дядя заинтересовался, так что готовьтесь, охранники потащились забрать всю кодлу на допрос!»
– Мужики, внимание, за нами идут! Кому-то вдруг невтерпеж честных арестантов увидеть.
– Вот и посмотрим. Вдруг такое начальство увидим, которое нам потом сбежать поможет! – подмигнул Весельчак.
Дверь загремела замком, в камеру вошли несколько бойцов. Застегнув на запястьях наручники, пленников повели по коридорам. Кондуктор крался следом и держал с напарником ментальную связь.
В удобном кабинете за столом сидел человек в годах. Котэ сразу определил в нем штабного военного, привыкшего командовать, не вставая с кресла. Не боевой, но очень агрессивный, полный пустого тщеславия и до неприличия самовлюбленный – именно такие безудержно тянутся к власти, не гнушаясь самыми мерзкими методами. Стандарт.
– Здоро́во, сталкеры! – прикинулся своим военный. – Садитесь, поболтаем.
Никто из троицы даже не шелохнулся. Музыканты равнодушно взирали на сидящего перед ними незнакомца и делали вид, что ждут указаний от старшего.
– С кем имею? – кратко и нарочито надменно произнес Котэ.
– Меня зовут Сергей Валерьевич. Куратор этого исследовательского института, – любезно ответил военный.
– Звание, Валерич? – Котэ с удовольствием отметил мелькнувший на массивном лице гнев.
– Для вас я генерал. Устроит?
– Ну, нормально. И что надо от нас, генерал Валерич?
– Мне? Ничего. Вы же сами сюда полезли, правда?
– Правда. Думали, тут хабаром разжиться можно, а оно вон как обернулось! Надо же, целый исследовательский институт! Здесь! Кто бы мог подумать!
– Нехорошо обманывать, сталкер, Зона врунов не любит, – хищно улыбнулся генерал. – Ты – Котэ, тот самый, что около полугода назад разгромил одну из лабораторий. – На стол шлепнулась папка с бумагами.
– Откуда тебе знать, чего любит или не любит Зона? Но да, не буду скрывать, это я. – Внешне сталкер ничем не выдал смятения, возникшего из-за неожиданного разоблачения.
– Хорошо, – пропустил вопрос мимо ушей генерал. Вторая папка легла рядом с первой. – Далее, Джокер, сталкер-новичок, певец. Из вас троих он единственный, кто нам неинтересен.
– Вот уж спасибо. Не знаю теперь, радоваться или огорчаться такой оценке, – без улыбки произнес музыкант.
– На здоровье, – кивнул хозяин кабинета и раскрыл третью папку. – А ты – Весельчак. Очень интересный экземпляр. Обладаешь необычайной силой, склонен к вспышкам ярости, очень опасен. Достойный сын своего отца – Трубадура.
Джокер громко хмыкнул, Весельчак среагировал быстро и предсказуемо агрессивно:
– Ты моего отца, военный, даже не упоминай! Собрал досье, так помалкивай, пока я не вспыхнул… яростно.
За спинами пленников зашевелились охранники, генерал поднял руку в останавливающем жесте:
– Ничего, пусть выступают. Так беседа и потечет, живо и бодро. Надо же, вы заставили побегать за собой, и я был крайне изумлен, когда вдруг вы сами заявились в гости. Не зря, вижу, я бросил все дела и сорвался сюда. Как чувствовал!
Довольный собой, куратор засмеялся. Котэ в это время предупредил Кондуктора о провале разработанной легенды.
– Да, ты нам здорово подпортил работу своей выходкой с лабораторией, – продолжил начальник. – Но я не в обиде, все эти эксперименты с приматами изначально казались плохой идеей. Злобные твари слушались только маньяка Доктора, который их расплодил, а это было неправильно.
– Что, он претендовал на звание главного в вашей затее? – поинтересовался Котэ.
– Вполне вероятно. Так что спасибо за то, что ты с ним покончил. Жаль только, что в результате погиб лучший образец, сейчас бы он очень пригодился. Захват власти, знаете ли, дело трудное, необходима серьезная поддержка. Трубадур бы отлично справился с теми, кто будет против.
– Трубадур бы никогда не подчинился тебе и не позволил использовать его для убийств, – покачал головой Котэ. – Скорее, он перебил бы всех вас.
– Ты меня недооцениваешь. Разработки института завершены, теперь любой суперсолдат, выращенный в наших лабораториях, будет послушным и исполнительным орудием в моих руках. Ну, ничего, у нас есть Мина.
Котэ вновь заставил себя сдержаться, подавил порывистое желание перелететь через стол и сломать генералу шею. Сталкер, сжав зубы, будто врос в пол, понимая, что после такого поступка их ждет неминуемая гибель. Не выдавая своего состояния, он лишь пожал плечами.
– Да, твоя подруга поможет нам вместо Трубадура. – Казалось, военный был разочарован спокойной реакцией сталкера и продолжил провоцировать: – Но ты этого не увидишь.
– А Весельчак тебе нужен, чтобы Мине скучно не было? – усмехнулся Котэ.
– Не угадал. У сына Трубадура в крови есть все, чтобы в скором времени мы поставили производство подобных бойцов на поток. И тогда никто не выстоит против моей армии. Мы победим во имя справедливости.
– Тут по сценарию тебе надо было дьявольски захохотать. Как же это все скучно и банально – вся эта жажда власти, создание армии послушных суперубийц, аж зевать хочется. Еще какую-то справедливость придумал. Ты хоть значение этого слова знаешь?
– Справедливость у всех своя…
– Нет, – резко перебил Котэ. – Справедливость одна, остальное – ее отсутствие. Когда помогаешь слабому, невиновному, даже если тебе это не нужно и невыгодно, но ты знаешь, что поступаешь правильно. По чести, по совести, по заслугам. Когда признаешь свои ошибки и исправляешь все, что натворил. И ты знаешь – не все будут довольны, зато чувствуешь всей душой, сердцем своим, что иначе поступить нельзя.
– Ерунда, с такими идеями ты так и останешься никем.
– Ты не прав, поступая по справедливости, можно стать всем для многих людей. И для этого не нужна сила своры суперсолдат, достаточно силы твоей веры в справедливость.
– Лучше спроси, зачем мне ты сам. Неужели неинтересно?
– Давай, жги. Грохочи уже до конца.
– Тут все просто и очень сложно одновременно. Понимаешь, никто не сможет сделать то, что удалось тебе: приручить самых перспективных наших
