и, на всякий случай, подпертыми стулом дверьми прямо на полу устроились чужачка и ее рабыня. Их переселили в темную угловую комнатку на первом этаже, и Аори дорогого стоило не выдать своей радости от прощания с кривоногой арашни.
Неизвестно, что сказал бы тоо, увидь, как они сидят в центре насыпанного песком концентрирующего круга, взявшись за руки и соприкасаясь лбами. Шуким остался в шатре брата даже после того, как окончился день, приказав охранникам проводить женщин домой. Об остальном позаботилась Дафа.
– Долго еще?
– Спешишь куда-то? – Амина, вздохнув, отпустила руки Аори и выпрямилась. – Не знаешь, как работает аналитическое изменение?
Изменяющая в ответ пожала плечами.
– В общих чертах.
– Я не спрашиваю у воздуха или всеведущего Харру, что бы мне такое сделать, чтобы во всем мире настало счастье. Я соотношу вводные данные и конкретный результат, который хочу получить.
– Но это почти то же самое, нет?
Аори поерзала и потерла лоб. Когда они сидели так близко, она чувствовала запах кожи, волос арашни. Незнакомый, совершенно чуждый, непохожий ни на что прежде встреченное. И она не хотела показывать, что ей нравится эта тайна.
– Нет, – Амина дышала медленно и тяжело, как смертельно уставший человек. – Я перебираю варианты, которые приходят в голову, и все, что могу сказать, – какой из них ближе всего к цели. Мне редко удается найти идеальный, который бы вот прям в дырочку.
– Боги, где ты таким выражениям научилась?
– Догадайся, – Амина покосилась на тюфяк в углу комнаты и, бесцеремонно ухватившись за плечо Аори, кое-как поднялась. – Ты ж умненькая девочка, за редкими исключениями.
– Ты правда сказала “редкими”, или мне показалось?
– Я сарказмирую, – опустившись на жесткое ложе, она закинула руки за голову и уставилась в потолок.
Аори не без удовольствия перебралась на узкую кровать и практически утонула в подушке.
– Издеваешься… У меня и так постоянно от чипа голова болит. Но, вроде бы, никто ничего не заподозрил.
– Ты звучишь вполне прилично. Не как арашни, но и на диалект изменяющих совершенно непохоже. Ради чего, собственно, все и затевалось.
– Почему нас так мало на Таэлите?
– Потому, что он никому не нужен.
– Почему тогда мы здесь есть?
– По праву рождения, – похоже, Амина смирилась с ролью учителя. – Любой мир, в котором появился на свет изменяющий, получает протекцию Арканиума. Если ты когда-нибудь найдешь свой собственный, можешь устроить там маленькое посольство.
– А если я не хочу?
Аори передернула плечами, представив, как пытается найти выгоревший сад среди развалин столицы. Наверняка и от дома еще что-то осталось…
– Значит, не устроишь, – хмыкнула Амина. – Я лет десять просила сохранить Таэлит, и Владыка согласился только из-за Двуликой. Уж очень ему интересно, как на одном шаманстве проходят ритуал поиска одаренной и превращения ее в… это.
– Так я и думала, – Аори перевернулась на живот и, свесив руку вниз, принялась водить пальцем по песку. – Изменяющая не в Арканиуме… Я думала, так не бывает.
– Все бывает, но она не изменяющая. Двуликая никогда не проходит инициацию, чтобы не потерять дар. Даже спящий, он позволяет ей работать с амулетами и создавать артефакты вроде медальонов доверенных тоо.
– Как печально, – рисунки на песке плавно перетекли в не самую приличествующую девушке плоскость. – Управлять всем миром, держать в руках все потоки, и потратить всю жизнь не для себя. А еще говорят, что мы – инструменты.
– Ты заметила?
– Да. Ше-Бара – огромная паутина, с храмом вместо паука, и мы с тобой влипли по самые мушиные крылышки. Скажи “бзз”.
– Бзз.
Они встретились взглядами, когда Аори ошарашенно повернула голову. Амина усмехнулась ей, приподняв бровь. Кончик языка скользнул между губ быстрым, едва уловимым движением.
– Нам нужно попасть в храм, – Аори перевернулась обратно на спину и глубоко вздохнула. – Пункт управления должен быть там, где заканчивается линия планетарной защиты. Осталось придумать, как.
– Через задний проход всегда было самым безопасным способом…
– Амина!
Прозрачный алый полог над кроватью вздрогнул, словно испугался возмущенной изменяющей.
– Прости, не удержалась, – Амина рассмеялась и вытянула вверх руку, любуясь съехавшими к локтю браслетами. – Мы его так и называли. Жрицы соблюдали целибат, а мужчины втихую позволяли себе маленькие удовольствия. Нас не встречали и не провожали, словно духов в опустевшем храме.
– Разве ты была в Ше-Бара?
– Храмы везде одинаковы, как и люди в них, как и порядки. Жрецы в полночь собираются внутри на короткую молитву, и у тебя будет около десяти минут, чтобы забраться внутрь через балкон второй ступени. Это несложно.
Аори резко села на кровати.
– Что значит – у меня?
Сено в тюфяке захрустело, когда смуглая изменяющая повернулась на бок. Она устроила голову на локте и согнула ногу так, что крутой изгиб бедра оказался выше плеча. Казалось, что Амина уснула, но Аори видела, как тонкие ниточки изменения покидают и без того истощенное до предела тело.
– Ты должна отправиться одна сегодня ночью. Я провожу тебя, покажу путь, но я должна уйти. Понимаешь?
– Только так? – Аори принялась невольно кусать пересохшие губы. – Ты с самого начала знала, и все равно пришла в город?
– Я не смогла найти ничего лучше. Только эта ночь. Только ты. – Амина посмотрела на нее длинным взглядом, чуть прищурив подведенные черным глаза. – Как твой шрам? Покажи.
Одним плавным движением она поднялась и, сделав два шага, присела на край кровати. Аори вздрогнула, когда прохладные руки скользнули под рубашку.
– Ты была права. Я действительно не понимала, во что ввязываюсь.
– Хорошо зажил, – Амина погладила рубец кончиками пальцев. – Жаль.
– Хотела, чтобы я помучилась?
– Нет. Жаль, что теперь его не свести до конца.
– Плевать.
– Шрамы – это наша плата демонам за слабость, говорит Харру. Прости, что мне пришлось это сделать.
Аори лишь криво улыбнулась. Что стоит физическая боль по сравнению с той, когда вырываешь часть себя, когда прошлое раскалывается на мелкие кусочки и ты остаешься наедине с разноцветной мозаикой? Каждый осколок ранит пальцы, и этой кровью надо склеить новое будущее.
Только не останавливаться. Не позволять страху и боли взять верх, и когда теряешь что-то важное, и когда из небытия всплывает то, что так хотела забыть. Собрать картинку.
И провести линию, которая навсегда ее отделит.
Poets of the Fall. Where Do We Draw the Line.
Аори вылетела из перехода спиной вперед и, не удержав равновесия, с размаху шлепнулась на песок. Амина предусмотрительно отступила, даже не пытаясь ее ловить.
Сама изменяющая явилась через положенный переход сутки назад, сделала ручкой жрецам и растворилась в бурлящей на улицах
