— Еще какой ранг имеешь? — скучным голосом спросил Кревиол.
— Добрый друг гномской общины! — ответил я быстрее, чем алхимик закончил вопрос. — Все честь по чести, с подписями свидетелей! И кристалл мне выдали!
— Еще рассказывай! — поощрительно кивнул мне алхимик. — Как тебя называют?
— В Академии "Гаудеамус-игитур" называли, в войсках — Тигрой! Но чаще — полудурком! Или еще неприличнее!
— Тигром? — переспросил Кревиол, — Сильное имя… а говорил, воевать не пойдешь… Вот и подловили тебя… С какой стихией работаешь?
— С огнем! "Ходим ночью мы как днем, ходим мы всегда с огнем!!!" — радостно проскандировал я. Правду говорить легко и приятно!
— Да… Эльф, работающий с огнем, это зрелище не для слабонервных… — задумчиво прокомментировал алхимик. — Я только одного знал… Лиинуэля Огненного…
— Точно!.. Сыном Лиинуэля меня тоже называли!
Кревиол аж поперхнулся.
— Ты сын Лиинуэля? — спросил он со все возрастающим интересом.
— Нет! Я сын Андрея Корнеева…
— Запутано как все! — пробормотал Кревиол любимую присказку пришлых, которой было уже неизвестно сколько веков. — Скольких разумных ты принес в жертву Кали?
— Ни одного! — все так же честно ответил я.
— Плохой вопрос! — с сожалением констатировал Кревиол. — Людей эльфы ведь не считают разумными… Тупик… И действие сыворотки скоро закончится… А глотни-ка еще из бутылочки, тебе ведь уже все равно!
И Кревиол вновь поднес к моим губам горлышко…
***
Виталя сидел на троне, собранном из человеческих костей, подлокотники его кресла венчали полые черепа, в которые кто-то вставил красные фонарики, так что казалось, будто пустые глазницы черепушек источают жутковатое багровое свечение. Неприятное зрелище… Эффект портил сам Виталя, ерзавший на сидении, как восьмиклассник-двоечник, оказавшийся на "обязаловке" — опере Чайковского "Евгений Онегин" в Нижегородском театре. Но ерзал Виталя не просто так: ему никак не удавалось поудобнее уложить свой хвост — из-под обыкновенного серого пиджака у него виделся зеленоватый чешуйчатый и весь какой-то пупырчатый хвост ящера, короткий, но широкий, явно очень сильный.
— Дырку для хвоста надо в спинке кресла сделать, — сообщил я оборотню, пристроившему хвост вдоль спинки, — полукругом, — и попытавшемуся усесться.
— Что ты знаешь о дырках! — возмутился Виталя, оскалившись, но я не стал отвечать, а то тема какая-то двусмысленная. Мое молчание лишь подстегнуло оборотня — видать, принял за насмешку.
— Смотри, вот один бедный Йорик! — Виталя поцокал когтем по отполированному лбу черепа на правом подлокотнике, — а вот другой, побогаче! Оба могли часами говорить о дырках! Теперь они здесь, на моем троне, светят всеми своими дырками!
Впадина носа, глазницы, провал рта с частично сохранившимися зубами у левого "Йорика". Все по прейскуранту. А у правого была лишняя дырка — точно посередине лба.
"Тридцать восьмой калибр, — подумал я, — затылок, небось, напрочь снесло… хороший выстрел, уважаю…"
— Не о том думаешь, Корнеев, — заметил Виталя совершенно спокойно. — Ты лучше о Черной башне подумай! Подумай, археолог хренов, в какую дырку она могла при Переносе провалиться!..
Сразу после этих слов Витали его самого и его ужасный трон заволокло туманом, в сиреневых прожилках которого можно было только угадывать…
***
Сколько можно, а? Что, что угадывать? Туман в голове рассеивался крайне медленно и неохотно, но голоса я различал явственно. Лимлин? Этот-то здесь откуда? Хотя, если подумать, кто от гномов должен алхимика контролировать? С одной стороны, будет кого на спятившего Кревиола, подозревающего меня в том, что я адепт Кали, натравить! Вот ведь мания какая у человека! Это паранойя называется!
С другой стороны, как мне Лимлин будет в глаза смотреть? разве что сделать вид, будто я его не узнаю… Может у меня быть временая амнезия на фоне отравления? То, что Кревиол меня чем-то отравил, сомнений не было. Так полоскать меня может только после плохо очищенного самогона, когда весь организм отравлен сивушными маслами… А о чем это Лимлин говорит с таким увлечением?
— Зря ты меня через портал вызвал! Камнем клянусь — зря! Они же у нас регистрируются! Очень у тебя некстати совесть проснулась — теперь все строго по Закону будет… Пойми, с этим эльфом все не так, как с другими разумными! Мы не могли его отпустить! С другой стороны, мы не могли его удержать! Весело тебе, да? А представляешь, каково нам??? — спрашивал Лимлин кого-то. О ком это он рассуждает? — Он же связан с Камнем! Камень его принял! И не простой камень, а смарагд! Это для нас такое событие, такое событие… Ты хоть понимаешь, что это для нас значит??? Да где тебе, человече!..
Судя по снисходительным ноткам в голосе Лимлина и вот по этой, якобы "высокой", но на деле высокомерной звательной форме "человече", разговаривает гном с человеком… с Кревиолом?
— Ну и что? — непонимающе отзвался алхимик. Угадал я… — Что это значит?
— Только то, что если он умрет, то род должен будет отомстить за его смерть… — сурово произнес Лимлин, — и если по твоей милости он не очнется, то придется нам пересматривать наши соглашения и договариваться уже о размере виры… А возместить моральный ущерб роду за смерть разумного, выбранного Камнем, у тебя не хватит ни средств, ни здоровья! Как он у тебя в беспамятство впал?
— Я ему сыворотку правды ввел пер-ос, — принялся оправдываться Кревиол, — дважды… Согласись, на этом эльфе прям-таки написано, что он не тот, за кого себя выдает!
— Да, паренек мутный, не горный хрусталь! — вздохнул Лимлин, — Но что мы могли поделать? Против Камня не пойдешь… Что называется: если Камень упадет на тебя — беда, но и если сам рухнешь на Камень — хорошего не жди… Единственная твоя надежда теперь на то, что ему доктор не так давно противоядие вколол… Сыворотка ведь твоя на основе яда чернушки?
— Конечно, — встрепенулся Кревиол, — для чего я тут сижу с вами, на задворках мира? Яд чернушки — универсальная основа для таких смесей!..
— Единственный твой козырь… — вздохнул Лимлин, и я решил не тянуть кота за хвост… Разлепил веки и уставился на гнома, с философским спокойствием крутящего в пальцах колоду карт.
— Вторая сверху… — прошелестел я.
— Дама пик! — незамедлительно отозвался Лимлин и тут же радостно вскрикнул, — Очнулся, демоны тебя кусай! Ну, Петька! ну, ты даешь!
— Лимлин! — задыхаясь, как после десятикилометрового кросса, проговорил я, — Объясни этому параноику, что я не адепт Кали!
Лимлин, никак не ожидавший такого продолжения разговора, поперхнулся на вдохе и во все глаза уставился на Кревиола. Тот лишь потупился стыдливо.
