Доктор и его помощники начали колдовать с приборами.
Металлические створки медленно разошлись. В углу комнаты стоял огромный прозрачный контейнер. В центре него сияло и переливалось нечто алое и сияющее.
– Что это? – спросил я.
– Осколок Багряной Сферы.
Алая капля медленно поворачивалась, и мне показалось, что она беседует со мной о чем-то. Словно она заглядывала в мою душу, читала ее, как книгу, и находила в ней то, о чем я сам никогда не подозревал.
Перед моими глазами медленно всплывали события прошлого, – и каждое слово, каждый жест, вдруг начали наполняться совершенно новыми смыслами, и я вдруг понял, что прожил чужую жизнь, – словно слепой и глухой, – совершенно не понимая ни себя, ни людей вокруг, ни того, что происходило со мной.
Вдруг все схлынуло.
Доктор Ренье взмахнул рукой перед моим лицом.
– Не смотрите на нее слишком долго, – пробурчал он. – Могут… эксцессы могут случиться.
Он отвернулся и продолжил работу.
Мне оставалось только гадать, что стало с теми людьми, что смотрели на Осколок чересчур долго. Ренье мне явно не собирался об этом рассказывать.
Ковач отвернулся.
Не хотел, чтобы я видел его лицо. Мне показалось, он как раз не прочь посмотреть, что станет со мной под влиянием Осколка.
– Хорошо, несите тело, – приказал Ковач.
Солдаты втащили мертвое тело бандита. От головы его почти ничего не осталось. Следом тянулся кровавый след.
Они втащили труп в камеру, рядом с контейнером. Двери медленно закрылись.
– Смотрите, как действует Осколок на мертвую ткань, – произнес доктор Ренье.
Ковач отошел подальше.
Я последовал его примеру, догадываясь, что он это неспроста.
Двери между контейнером и камерой начали медленно раскрываться. Я старался не смотреть на Осколок, как велел доктор Ренье; но это было сложно, он манил и притягивал меня, обещая рассказать правду о том, что было со мной, и дать ответы на те вопросы, которые я даже не догадывался себе задать.
Двери открылись полностью.
Мертвое тело дернулось, и упало на пол, разлегшись во весь рост.
– Смотрите! – прошептал Ковач.
Алая капля начала гаснуть.
Цвет ее сменился на багряный, потом бордовый, и наконец она стала почти идеально черной. В то же мгновение, мертвое тело начало двигаться.
– Видели когда-нибудь, как восстают зомби? – с усмешкой спросил Ковач.
Правая рука трупа пошевелилась.
Кожа начала медленно сползать с нее, открывая алую мякоть плоти. Мясо на ладони мертвеца задвигалось, расступилось, и круглый глаз выплыл из него, глядя на нас.
Осколок начал вращаться.
Дрогнула вторая рука; и почти сразу опала. Отросток, который больше не был ладонью, медленно поднялся над мертвым телом, оглядывая его, потом обратился к нам.
Я попятился.
Никогда мне не доводилось увидеть столько зла и ненависти.
– Это энергия Смерти, – чуть слышно прошептал профессор Ренье. – Люди воспевают жизнь и любовь… Глупцы! Знали бы они, сколько сил и могущества прячется в великом Умирании.
Отросток с глазом замер над телом, вперившись в нас.
Еще никогда не было мне так страшно; но вдруг, что-то темное, метнулось к глазу, и отгрызло напрочь. То была вторая рука; на ней, вместо ладони и пальцев, вспучилась клыкастая морда.
Она проглотила око и стала его пережевывать.
– Ведите живого, – отрывисто приказал Ковач.
– Полковник, – пробормотал профессор. – Разумно ли это? Алый фактор зашкаливает.
– Выполняйте, – приказал Ковач.
Его лицо побледнело, и старый шрам на щеке налился кровью.
Трое солдат привели еще одного; тот тоже носил форму.
– Ну что, дружочек? – негромко спросил Ковач. – Подвел ты меня.
– Нет, полковник, – бился в ужасе тот. – Умоляю, пощадите меня! Я все делал, как мне велели.
Ковач только взмахнул головой.
Его потащили ко второй камере.
– Тот, что попался на глаза сталкеру-бандиту? – спросил я.
Солдата впихнули в камеру. Он бился, молотил руками о прозрачные стены. Его лицо исказили страх и ужас.
– Мы очень рискуем, – сказал Ренье. – Не лучше ли…
– Открывайте, – приказал Ковач.
Мертвый бандит начал подниматься.
Зубастая пасть уже напрочь отгрызла вторую руку, и теперь обгладывала шею с остатками головы.
– Он может сожрать себя, почти целиком, – с усмешкой сказал полковник. – Наш род людской в миниатюре, не так ли?
Двери шлюза медленно разошлись.
Солдат прижался к дальней стене. Он поднял руку, видно, пытался перекреститься, но пальцы не слушались.
– На кого вы ставите? – спросил Ковач.
Мертвец шагнул вперед.
Клыкастая голова вытянулась, принюхиваясь. Острые шипы начали вырастать на мертвой руке.
– Нет! – закричал солдат. – Выпустите меня отсюда! Умоляю!
Мутировавший труп медленно шел вперед. Вот он перешагнул порог шлюзовой, и оказался с солдатом лицом к лицу.
Осколок Сферы молчал, – черный и неподвижный, словно вся сила его передалась мертвецу.
– Сдохни, тварь! – закричал солдат.
В отчаянной ярости, он бросился вперед, и попытался схватить руками зубастую пасть. Острые шипы впились в его ладони, пропоров насквозь.
Человек закричал от боли и отчаяния. Кожа его задымилась, поднимаясь ядовитыми испарениями.
– Кислота, – негромко пояснил Ковач.
Лишь пару секунд длилась эта борьба, итог ее был ясен с самого начала. Зубастая голова вырвалась, и со всей силы ударила солдата в грудь, пропоров насквозь.
Кровь, кишки и осколки позвоночника посыпались на пол.
Умирающий солдат покачнулся.
Он не мог упасть, – убийца поддерживал его.
Большой, коричневый язык показался из зубастой пасти. Он жадно слизал с морды кровь и горячие внутренности.
– Новая ДНК, – сказал Ковач. – Они это любят…
Зомби-мутант рванулся назад.
Зубастая пасть вышла из сквозной дыры в теле солдата.
Тот покачнулся. В тот же момент, шипастый отросток, что еще недавно был рукой бандита, а теперь стал шеей мутанта-зомби, – выстрелил вперед, и напрочь откусил голову солдату.
Даже для такой зубастой пасти та оказалась слишком большой; застряла, и мутант задергался, урча и вздрагивая, пытаясь прожевать ее.
Череп треснул; кровавая каша потекла на пол камеры. Зубастая пасть с хрустом пережевывала остатки головы.
Мутант не видел, что творилось с телом солдата.
Тот не упал, – хотя уже давно умер; он продолжал стоять, и плоть начала закипать и вспучиваться вокруг огромной сквозной раны.
Вот оттуда показались острые зубы; они росли все быстрее, и дыра в теле трупа превратилась в огромный жадный рот, с тремя клейкими языками.
Новый мутант бросился на собрата, и огромная пасть-дыра сомкнулась на клыкастой голове зомби. Она откусила шипастую шею, словно гильотина; отрубленная голова, щелкая челюстями, упала на пол, и кровь хлестала струей.
