племянник, но тем не менее…
— Да-да-да-да, — закивала она. — Юлия Константиновна упомянула, что вы будете.
Она тут же оглянулась, и, проследив за ее взглядом, я увидел Свиридову в компании Геллера.
Ларина кивнула, а магичка ответила ей хитрой улыбкой. Так, походу, эти две заговорщицы что-то задумали.
— Кстати, Лев Александрович, — лукаво блеснула глазами хозяйка. — Кажется, кое-кто вас обыскался…
И она махнула веером в сторону длинного сухопарого мужчины в парадной форме с аксельбантом.
— Ах да, вот и мой цербер, Тимофей Борисович Штерн, — ухмыльнулся Ленский. — Прошу прощения, но невинного ссыльного сейчас будут кусать.
И еще раз поцеловав руку светской львице, он направился к жандарму с таким видом, будто шел на героическую смерть. Та же взяла меня под руку, и мы с ней зашагали по дорожке, уходящей глубже в сад.
Аки намылилась следом, и, немного отойдя, Ларина оглянулась:
— Японка? Она в самом деле одна из ваших слуг⁈ Ха! А вы говорите, очень-очень внучатый. В эксцентричности вы перещеголяете Онегина! Он предпочитал везде расхаживать с четырехруким автоматом.
— Ничего особенного, — ответил я, — и мне очень хотелось бы, чтобы моих слуг не останавливали в каждой приемной.
— Увы, Илья Тимофеевич, — вздохнула Ларина, — я-то не против их раскосых мордашек, но некоторые мои гости японцев на дух не переносят. Приходится мириться с вкусами публики, и всех слуг-нелюдей держать взаперти, пока вечеринка не кончится. Однако…
На этой фразе мы ушли подальше в сад, где нас скрыли ветки сирени. Аки встала немного поодаль, и графиня зашептала мне на ухо:
— У нас есть небольшой кружок, и если мы подружимся, почему бы вам не заглянуть как-нибудь?
— Ох-вах, — и из кустов вылезла Метта. — Уже интересно, на что это она намекает?
— Сначала я бы хотел прочно встать на ноги, — ответил я Лариной, — а для этого мне нужно кое-что купить на вашем вечере…
— Именно для этого я вас сюда и привела. Хочу сказать вам только одно, Илья Тимофеевич, — сказала Мария Юрьевна. — Мы за вас.
И ткнула меня в грудь сложенным веером.
— Александр Владимирович был мне близким другом, великолепным ученым и просто хорошим человеком. И я намерена, чтобы его собственность осталась в роду, а не перешла в лапы к Горбатовым. Они и так за последние годы, после того, как Император даровал бывшим ссыльным право вести хозяйство, отхватили слишком много земель. Еще чуть-чуть, и они покусятся на ШИИР.
— Интересные ребята… Кстати, они уже здесь?
— Конечно. Барон Горбатов прибыл одними из первых, — кивнула она и чуть-чуть пригнула кустик, рядом с которым мы прятались. — Можете видеть Романа Арнольдовича рядом с распорядителем торгов, Ростиславом Карловичем Добчинским. Во-о-о-он там!
Она указала на двух бородатых мужчин, которые, уйдя подальше от лишних глаз, оживленно болтали. Оба выглядели довольно близкими знакомыми.
— Вижу, у него уже все схвачено, — поднял я бровь при виде улыбающегося барона Горбатова — коренастого мужика с поседевшей ярко-рыжей бородой. На левой стороне лица у него краснел старый шрам от чьих-то когтей, а сквозь прилизанную рыжую шевелюру сверкала лысина.
— Да, но все должно выглядеть естественно, так что они будут придерживаться формальных правил, — сказала Ларина. — Аукцион — это состязание между несколькими участниками. Распорядитель называет минимальную цену, и в процессе каждая из заинтересованных сторон повышает ее. Кто предложит ту, которую не сможет покрыть конкурент, тот и забирает приз. Все просто!
— Так… И где Роман Арнольдович может схалтурить?
— Он уже добился того, что большинство заинтересованных игроков отказались от планов на поместье, — шепнула она мне на ухо. — Он не пожалел для этого ни средств, ни людей…
— А касательно самого процесса аукциона?
— Тут все по-классике: либо он, либо кто-то из его подсадных друзей завлечет вас в игру, постепенно поднимая ставку. Вы клюнете на крючок, и перед самым финалом барон Горбатов назовет сумму вдвое большую. Вы будете обескуражены, а распорядитель просто скажет «продано». Скорее всего, они так и поступят.
— А почему он не может сразу назвать эту сумму?
— Тогда есть вероятность, что вы ответите, а деньги даже у него не бесконечные. Да и чем дольше длится соревнование, тем больше напряжены нервы участников, а в интересах Горбатова разрубить «гордиев узел» с одного мощного удара. Это же психологическая игра, Илья Тимофеевич!
Я улыбнулся. Если барон думает, что его «игра» на меня как-то повлияет, то этот хрен точно ошибается. Надо бы самому поиграть с ним, и пусть его благородие поволнуется.
Мне же волноваться не о чем — это никак не поможет мне добиться цели.
— Хитро, — только и сказал я. — И все в курсе об этой… игре?
— Конечно, и все ждут не дождутся начала. Для большей части присутствующих аукцион — зрелище, а также повод мило провести свободное время и перетереть о делах за стаканом шампанского. Все в Шардинске знают, что дорогу Горбатову лучше не переходить. Скорее всего, даже банкир Рощин уступит, и Ленский…
Ларина нагнула еще одну веточку, и мы увидели Льва Александровича, которого уже обступил кружок взволнованных дам. Среди них была пара совсем юных.
— И вы смотрели в лицо смерти⁈ — воскликнула одна из девиц и с показным вздохом плюхнулась в обморок. Вокруг началась небольшая кутерьма, а Ленский с обескураженным видом бросился приводить ее в чувство.
Однако скука во взгляде выдавала виконта с головой.
— Ох уж, эта молодежь, — покачала головой Ларина. — Даже в обморок нормально падать не умеет…
— Разве дядя моего друга не заинтересован в Таврино? — вернул я ее к теме разговора, посматривая то на Ленского, то на Горбатова.
Барон тоже увидел виконта и смотрел на него совсем недружелюбно.
— А вы его здесь видите? Он-то заинтересован, однако здоровье у Филиппа Михайловича уже не то, а племяннику явно все побоку. Можно сказать, победа у Горбатова в кармане. Но… вы же докажите мне, что я ошибаюсь?..
Ларина улыбнулась, и я ответил на ее улыбку.
Дама была довольно приятная, но, что называется, — «с секретиком». Она, похоже, искренне хотела мне помочь, но не без собственной выгоды. Ладно, пока сделаем вид, что я пай-мальчик и готов играть по ее правилам.
— Как же мне сладить с этим «монстром» Горбатовым? — спросил я, притворяясь невинной овечкой.
