Обращенные почти всегда шли одной дорогой – по нашей натоптанной тропе, с обеих сторон которой мы поставили сходящиеся изгороди из длинных жердей. Поначалу широкий проход постепенно сужался – будто горловина в верше – и зомби направлялись прямиком в ловушки. Димка собирался сделать здесь настоящую бойню – с самострелами, рушащимися бревнами, силками из стального троса… Вряд ли бы все это работало так же хорошо, как простая яма, спрятанная под хворостом, лапником и травой. Таких ям на этой тропе мы отрыли две. В обычные дни они были закрыты прочными щитами, сбитыми из досок. А когда мы ждали гостей, эти щиты становились частью изгороди.
Зомби, угодив в глубокую ловушку, уже не могли из нее выбраться. И нам оставалось только забить их тем или иным способом, после того, как с остальными обращенными уже было покончено.
Но в этот раз ко мне пришли не только зомби, но и другие твари. Гули, как оказалось, легко выпрыгивали из ям. Дедайты же каким-то образом распознали опасность и обошли ямы, сломав не такой уж и крепкий забор. Некоторые из них угодили в петли и капканы, но это едва ли могло им помешать: они отгрызали, отрывали себе конечности и, освободившись таким образом, двигались дальше…
Уж не знаю почему, но обращенные всегда шли волнами. Первая была самой мощной и многочисленной. Последними приходили ослабленные и отставшие в дороге твари – они могли появляться поодиночке, неожиданно и с любой стороны.
Так было и в этот раз.
Первый натиск мне помогли сдержать ловушки, пусть и не столь успешно, как это получалось раньше. Я расстреливал обращенных через заколоченное окошко, из рамы которого я аккуратно выставил стекло. У меня дважды кончались патроны к охотничьему ружью, и я делал перерыв, чтобы снарядить пустые гильзы. А когда обращенных поубавилось, мне пришлось сменить тактику: я приоткрывал дверь, ждал, спрятавшись в чулане, когда какая-нибудь тварь сообразит зайти в избу, и тут же с помощью веревки, протянутой через блоки, запирал выход.
Это было рискованно. Очень рискованно! Но мне было необходимо как можно скорее расправиться с непрошеными гостями.
И я, открыв дверь чулана, выходил на бой…
Раньше этот трюк мы проделывали, как минимум, втроем: один отвечал за дверь, двое, прикрывая друг друга, шли на зомби. На полу около входа в несколько рядов была натянута стальная проволока, несколько половиц были сняты. Преодолеть такие силки с наскока было невозможно. И мы долго убивали обращенного, пока он, ломая порой себе конечности, пытался до нас дотянуться.
Да, мы много чего изобрели, обороняя свою избенку…
Одного за другим я впустил в дом дюжину дедайтов, трех мангусов и одного гуля. Сначала я пронзал их двумя длинными пиками, потом брался за самодельную алебарду. Было несколько неприятных моментов, когда я едва не попадал в лапы обращенным, но тут выручало мачете. Стрелять пришлось лишь однажды – патроны я берег.
Я так устал, что уже ничего не боялся. Я просто делал свою работу. А когда начал буквально валиться с ног, ушел отдыхать. Перед разведенным в печи огнем я выпил кружку козьего молока, проглотил сырыми два яйца и сжевал весь оставшийся шоколад. Под окнами еще бродили какие-то обращенные, жутко подвывали попавшие в яму зомби – а я заснул, опьянев от еды и согревшись. Очнулся минут через сорок оттого, что подскуливающая Жучка лизала мне руку. Умылся. И пошел истреблять тех, кто жаждал моего мяса…
После первой волны обращенных подоспела вторая, с паузой часов в пять. За ней пришла третья – уже глухой ночью – этих я оставил на утро, но спать не решился, дежурил на дворе, стерег скотину. А вечером явились последние – с ними я успел разобраться до темноты.
Потом были сутки отдыха и ожидания. И еще один день потребовался, чтобы как следует обыскать округу, убедиться, что никакая тварь не укрылась по соседству. После всего этого полагалось заняться уборкой и погребением тел. Но мысли о Кате не давали мне покоя – я будто чувствовал, что с ней случилась беда. И я сбежал из дома, взяв с собой только оружие.
* * *
Кажется, я никогда не преодолевал расстояние от Плакина до Николкина так быстро, как в тот раз – откуда только силы взялись. И все равно я опоздал.
Катя была там, где я ее оставил. Только это была уже другая Катя.
Когда я поднялся к ней и открыл дверь, она забилась в дальний угол и заверещала так тонко и громко, что у меня заложило уши. Она ужасно выглядела, словно провела на чердаке не дни, а месяцы. Мне было страшно смотреть на нее, а особенно жутко выглядели ее безумные, будто бы выцветшие глаза.
Я не сразу понял, что здесь случилось. Даже увидев кровь на полу, я решил, что это какая-то мелкая тварь сумела пробраться на чердак, до полусмерти перепугав Катю – и она, прибив существо, окончательно тронулась умом.
Я попытался заговорить с бывшей подругой. Но она зашипела и бросилась на меня. Несмотря на всю ярость, сил у нее осталось немного, так что справиться с ней было нетрудно. Я повалил ее, придавил коленом и заметил, что вымазался в крови.
– Ты ранена?
Ни укусов, ни порезов на ней не было. Кровь текла по ее ногам. И когда я понял, что здесь произошло, я сам едва не сошел с ума.
У Кати случился выкидыш.
Она провела несколько дней и ночей с мертвым ребенком.
Я вдруг увидел его в куче тряпья.
Больше я не хочу ничего писать про это… Просто не могу…
* * *
Мне понадобилось четырнадцать часов, чтобы вернуть Катю домой. Идти она не могла, поэтому я сперва вез ее на тачке, а потом – когда тачку пришлось бросить – понес на руках. Самым тяжелым был последний километр. Я едва переставлял ноги, но отдыхать было нельзя – после передышки я вряд ли бы уже поднялся. Болело все – кости, мышцы. Потом я свалился, и уже не смог встать. Остаток пути мне пришлось преодолевать ползком, волоча связанную Катю за собой…
Дома было проще.
Я устроил Катю около печки, силой заставил ее поесть и попить. Я показал ей щенков и котят, надеясь завладеть ее вниманием. Но она так и не пришла в себя – ни в тот день, ни через неделю, ни через месяц, ни через год – что бы я ни делал…
Так я остался один.
Так у меня началась новая жизнь.
Когда я только собирался писать свои воспоминания, мне представлялось, что я должен не просто рассказать историю моего выживания, но и подробно изложить все об устройстве моего быта. Мне думалось, что важна каждая мелочь: как я ловлю карасей вершами в окрестных прудах, где я взял семена зерновых, сколько мне приходится заготавливать сена, от каких болезней пришлось лечить коз. Образцами мне представлялись две книги: «Робинзон Крузо» и «Таинственный остров» с их скрупулезными подсчетами разной всячины, добытой с разбившегося корабля, и довольно занудными лекциями, как из подручных средств получить электричество и сделать взрывчатку.
