В ответ – тихая, но витиеватая матерщина. Доктор делает решительную попытку подняться.
Я усмехаюсь, подавая ему руку. А что ему, такому кабану, сделается!
– Пошли отсюда.
– Погоди… – шепчет он. Хромая, делает пару шагов, приваливается к кирпичной стене. – Дай хоть оклематься…
Нет, маячить на виду не стоит.
Я оглядываюсь на приближающиеся голубоватые отсветы и киваю в сторону дверного проема:
– Переждем…
Входим в подъезд – тут давно сгорело, обрушилось все что можно, и даже крыши не осталось – через огромные дыры заглядывает восточное светлеющее небо. Зато внутри можно осмотреться, не рискуя влезть в какую-то смертоносную гадость…
Присаживаемся.
Ждать приходится недолго.
Через пару секунд снаружи долетает характерное шипение. Я не пытаюсь выглядывать, но и так знаю: опираясь на синеватые огненные язычки, во двор выкатился еж.
Не самое поганое творение Зоны. Сам уйдет – надо просто не высовываться…
Ага. Шипение понемногу слабеет…
Готово.
Затихло. И отсветов не осталось.
Я встаю. Но Доктор качает головой:
– Не дергайся.
– Времени мало.
– Ничего… Главное, район мне знакомый, – он остается на месте – баюкает раненую ногу. И бормочет: – Шестнадцатый сектор, до периметра рукой подать. Считай, мы уже выбрались…
Я вспоминаю, что во внутреннем кармане куртки у меня завалялась капсула-инъектор с промедолом. Редко кто использует такое в Зоне – мозги должны оставаться ясными.
Но, наверное, теперь можно.
Отдаю ему обезболивающее:
– Вколи половину.
– Спасибо, – бормочет Доктор. И вкалывает целую дозу через дырку в штанине.
Поднимает на меня глаза:
– Знаешь, а я ведь было решил – все… Честное слово – даже с женой и детьми мысленно простился.
Я молчу. Кажется, ему хочется выговориться – так иногда бывает. Но мне не до болтовни – сейчас я думаю о об оставленном рюкзаке и мотоцикле, спрятанном километров за пять отсюда.
– Скоро рассветет, – напоминаю я.
– Удивительно, – кивает Доктор, – мы полезли в изнанку перед рассветом, бродили там минимум несколько часов, а такое впечатление, что здесь прошло не более минуты.
– Да, – сухо киваю я, – сам знаешь, время в Зоне – особая категория…
– И не только в Зоне. Десять лет прошло – с той нашей встречи, а кажется, будто один день…
– Мне пора, – почти невежливо перебиваю я. – Ты ведь сможешь сам отсюда выбраться?
Он, морщась, встает. Едва не падает. Хватаясь за стену, виновато объясняет:
– Нога как деревянная. И голова кружится…
Я кусаю губы. Этого только не хватало. Реакция на промедол? Или контузия так проявилась?
Самым разумным было бы просто развернуться и уйти – авось отлежится, оклемается. В конце концов, это не беспомощный инвалид, а один из лучших трикстеров, хоть и слегка помятый жизнью и временем.
Но я все-таки взваливаю его руку себе на плечо:
– Пошли…
Мы пересекли двор. Я притормозил, оглядываясь. Места не совсем чужие – только бывал я тут слишком давно. А с таким «балластом» и вовсе трудно маневрировать…
– Будешь подсказывать дорогу.
– Без проблем, – улыбнулся Доктор. Что-то слишком он веселый – промедол точно шибанул по мозгам.
Мы вышли на улицу, одна сторона которой почти целиком заросла фиолетовой плесенью. Едкий характерный запах висел в воздухе, а побеги жадно подрагивали, когда мы проходили мимо.
– Здесь налево, – предупредил Доктор, когда мы поравнялись с перекрестком. И вдруг добавил:
– Тень, ты меня извини…
– Уже.
– Нет, ты не знаешь, за что, – пробормотал он. – А я ведь хотел тебя остановить – еще там, у поляны цветов. Хотел сказать, что невидимка все равно не решит твои проблемы.
– И чего ж не остановил?
– Я знал, что ты обязательно придешь, я ждал. Несколько часов. И пока ждал – думал…
– О чем?
– О том, что это последний мой шанс, – выдавил он с усмешкой.
Мы подошли к пустырю, тусклые утренние звезды над которым дрожали в мареве дробилок. Пока ковыляли обходным путем, Доктор молчал.
Но я и так все знал – как он сам пытался открыть проход в изнанку. Как шепотом матерился, обходя по кругу поляну с выросшими среди мерзлой земли цветами. Пытался… и все-таки не сумел. А заметив меня, не смог побороть искушение. Выждал, пока я справлюсь, и проскользнул вслед.
Почти банальная история…
– Теперь напрямик, – махнул рукой Доктор.
Мы кое-как миновали то, что когда-то было огромным торговым центром. Когда спускались по обвалившейся стене, Доктор чуть не упал. Я успел его удержать. А он скривился:
– Считаешь меня старым никчемным дураком, да? Может, и прав… Но ты должен знать – невидимка затягивает хуже наркоты.
– Я знаю. А ты не прибедняйся. В этой гонке ты почти меня сделал.
Он кивнул, пряча довольную ухмылку. И указал на развалины то ли клуба, то ли ресторана с уцелевшей ржавой вывеской «Белуга»:
– Тут малость передохнем. Тихое место…
Мы вошли. Доктор тяжело опустился на подоконник. Глянул на восточное светлеющее небо и вдруг буркнул:
– Чего ж ты не спрашиваешь, откуда мне было известно?
– О том, что я приду? А хрена тут гадать – это ведь ты кинул Локки инфу о появившихся знаках…
Все просто – рыбка не могла не заглотить наживку.
Он повернул голову, щуря свои без того узковатые глаза. И негромким, почти вкрадчивым тоном перешел к главному:
– Тогда, наверное, догадываешься – ради чего я сюда притащился?
– То есть невидимка была тебе совсем до лампочки? – простодушно улыбнулся я.
– Можешь считать – совместил приятное с полезным. Но ты зря так радуешься. Уцелеть в Зоне бывает легче, чем за периметром…
Ага. Вот и главное.
– Спасибо за напоминание, Доктор. И ради этого ты полез к дьяволу в пасть? Напрасно…
Он пристально на меня глянул:
– Может, и нет.
Я вздохнул:
– Локки уже передавал мне предложение авторитетов. Оно меня не заинтересовало…
– Авторитетам тоже далеко не все известно.
Я отвернулся, морщась.
На что трачу время? Ведь мог бы еще до рассвета успеть к спрятанному мотоциклу…
– Название «Микулино» тебе что-нибудь говорит?
Я вздрогнул – будто морозом дохнуло в самое сердце. И молча посмотрел на Доктора.
Его голос казался ровным, почти бесстрастным:
– Местный клан там хорошо порезвился… Уцелевшие пару недель боялись возвращаться. А сейчас – вернулись.
Вот как?
Я зябко передернул плечами. Из памяти, как наяву, выплыло наполовину обгорелое лицо девочки – той, что никогда уже не вернется.
