Когда в один из дней к воротам Редхорст подошел одинокий странник и потребовал провести его к капитулярию Ордена Святого Доминика, что держал ставку в этом маноре. Не знаю уж, чем он так зачаровал стражу, но на прием он попал. Не сказав ни слова, подошел и положил на стол малую скрижаль стальную, на которой якобы проявились огненные слова, развернулся и пошел. Когда же капитулярий понял, что написано на той скрижали, и приказал вернуть посланца, тот достал из пояса, вот такого же, как у тебя, два клинка и проложил себе дорогу к воротам. Только отходя от манора, он повернулся и крикнул, что послан помогать, а не карать. Ах, да. Он не убил ни одного. Даже не ранил. Но помял многих.
А капитулярий в тот же день разослал гонцов по манорам, твердыням, крепостям и обиталищам с призывом на Совет. И прошел Совет. И армия союзников, вдохновленная пылкими речами, подступила уже сама к границам Врага. Зашевелились клевреты, удивленные, но даже собраться не успели. Ибо обрушился на земли их неведомый никому Орден Жеребцов Господних. И страшен был этот удар. Стальным скребком промчались ярые воины по землям, занятым Врагом, с корнем вырывая и выжигая скверну. Никому не было спасения, лишь женщины, что бились в воинстве Врага, ненадолго переживали своих соратников. Но ненадолго. Ибо неистова была мужская сила воинов этого Ордена. И мало кто выживал после утех.
Устрашенный Враг собрал невиданное воинство, дабы справиться с Гневом Господним. И лишь тогда незнаемый Орден обратился за помощью к союзникам. Да и то лишь за тем, чтобы не дать бежать ни одному из клевретов, просил широким кольцом окружить место битвы.
И увидели мы, что значит ярость Господня. Грозной волной накатился на Вражий строй вал вороных красногривых коней без седоков. Проломили построение и обратившись в людей и пардусов бросились убивать. И раненный человек обращался в пардуса, а уставший пардус — в человека. Но бились среди них и жеребцы, что вдруг обращались в хлещущего клинками воина.
К закату солнца от воинства Врага не осталось ничего. Вся земля на многие мили была покрыта убитыми. И много воинов неведомого Ордена пало. Лишь одну ночь провели они в ликующем лагере союзников. А на утро ушли. Без слов. Лишь через девять месяцев люди поняли, какой подарок оставили им воины в странных поясах, когда у многих людских женщин закричали новорожденные детки. И это был великий подарок. Нет. Это были просто детки. Не оборотни, не жеребцы Господни. Детки. Просто черным умением Врага уже не один год не слышали в людских домах плач новорожденного. и стали жить. Все вместе. Желали жить по новому. Но разные мы. Очень разные. Лишь общий Враг смог объеденить нас. А вскоре после победы, оборотни, которых было больше всех, ибо плодятся они столь же быстро как волки, возжаждали власти. И сумеречный народ поддержал их. Нет для пасынков Луны ничего слаще на свете чем кровь человеческая. Но и эльфийской они не брезгают, что сделало Дивных нашими естественными союзниками. Хотя и не все дети Волка желали возврата к прошлому, поняв выгоды жить с Человеками в мире. И грянула Война. Долгая и страшная. Умелых воинов сделали наши воеводы из оборотней. А таланты пасынков тебе похоже известны. Но не оставил Господь наш детей своих перед лицом опасности. И силой вразумил отступников. И заключен был Договор. Не добыча отныне друг другу разумные в мире живущие. И следить за Договором поставлена была Святая Инквизиция.
Брат Гильденбрандт замолчал. Налил в два высоких, тоже совершенно готических, бокала солнечно-желтого сока, отпил из своего и задумчиво продолжил.
— Орден Жеребцов Господних громко проявлялся еще трижды. Повторюсь, громко. Про мелочи и говорить не стоит. Бывало и так, что в ворота манора Святой Инквизиции, испуганно озираясь, стучался тот, за головой которого мы долго и безуспешно гонялись. Всякое бывало.
Дважды Орден появлялся, когда оборотни и вампиры вновь желали сбросить бремя Креста. И дважды перед появлением его являлся посланец и вручал Магистру Ордена Святого Доминика стальную скрижаль.
Но третий…
Он опять замолчал. Было видно, как тяжело ему говорить.
— Не одни мы искали абсолютное оружие. Нет. И мы старались найти панацею. Искали. Искали. Судорожно искали что-либо, что могло бы уровнять нас в силах с теми. Другими. И раз показалось — нашли. И нашли вовремя. В тот раз вампиры, которых было более всех, опять решились. И оборотни опять поддержали их. Нас было меньше. Много меньше. И даже то, что эльфы встали рядом с нами, не могло уровнять нас в силах с восставшими. Но мы вышли в поле. Ведь у нас было то самое оружие, на которое мы уповали.
Но и враги наши знали о нашей надежде. И в ночь перед боем оборотни проникли в лагерь, дабы похитить наше оружие.
Он опять надолго замолчал.
— А что это было за оружие? — осмелился прервать я его размышления.
— А это, — поднял он голову, — в тайный лабораториях были выведены мельчайшие существа, что опасны были лишь для тех, в ком полуживая кровь вампиров. А ведь укус вампира делает живущего почти бессмертным и многие оборотни приняли укус. Так что оружие было одинаково губительным и для тех и для других.
Но они напали. И к горю нашему как раз тогда, когда со стальной скрижалью к предводителю нашего объединенного воинства, Магистру Ордена Святого Доминика, прибыл посланец Ордена Жеребцов Господних. И именно тогда, когда он собрался вручить скрижаль, затылок его пробила стрела. И ворвались враги. Как не отважны были они, но пали в бою с тяжелой пехотой Ордена Святого Доминика, а скрижаль поднял Повелитель Эльфов. Никто не знает, что за видение дано было ему. Но, забрав скрижаль, он бежал в свой лагерь и в ту же ночь эльфы ушли.
А утром грянул бой. И даже без помощи эльфов и Ордена Жеребцов Господних, превозмогли люди объединенную рать.
Но вот что было дальше. Этого предвидеть не смог никто. Предводители людских воинств решили разделиться и строить жизнь сами, не подчиняясь, Матери нашей Святой Церкви. Лишь Святую Инквизицию пустили они в свои земли, чтобы могла она следить за Древним Договором. Ибо и тогда не пожелали людские владыки нарушить Древний Договор полностью уничтожить нелюдь.
— А Мать ваша Святая Церковь настаивала? — уже догадываясь о последствиях, спросил я.
— Да, — удивленно стрельнул он в меня взглядом.
— И нелюдь, что оставалась в ваших землях, побежала в земли других владык?
— Да.
— А потом была война?
— Да.
— И вы проиграли?
— Да.
— И нелюдь уравняли в правах с человеком.
— Откуда ты это все знаешь, пришелец? — поднялся он во весь свой немалый рост.
